Если бы я был Сталиным - страница 9

Если объяснить еще короче, то инстинкт самосохранения (присущий, как отдельному индивиду, так и обществу в целом) мобилизует народ на трудовой подвиг куда эффективнее, нежели алчность (инстинкт обладания). Поэтому меня совершенно не пугает Большой пиздец, которым обывателя стращают все, кому не лень, в том числе и я сам. Более того, я считаю БП крайне полезным, потому что только в критической ситуации у социально, умственно и духовно гнилого рассиянского быдла может проснуться воля к жизни. Ну, а ежели пациент подохнет — так пускай лучше быстро, сил уже больше нет наблюдать окружающую срань.

В следующий раз я расскажу, как конкретно воскресший товарищ Сталин будет уничтожать в обществе паразитизм (как явление, а не в смысле "к стенке поставить олигархов").

Прежде чем продолжить практикум неосталинизма, необходимо сделать отступление. Если считать комментарии к предыдущим постам репрезентативными, то следует признать, что большинство современных людей совершенно не имеют представления об экономике. Нет, деньги они считают даже без калькулятора, знают, где шмотки дешевле и какие тачки баще. Но при этом откуда берутся шмотки и тачки, совершенно не представляют. Вот не улавливают они связи, например, между китайской угольной промышленностью и своим смартфоном. Для них колупание угля в шахте — это декадентская экзотика XIX века, а мобильная связь — постиндустриализм и информационные технологии в концентрированном виде. Между тем, связь самая прямая: значительная (а может, уже бОльшая?) часть потребительской электроники производится в Китае. Для производства этой самой электроники нужна электроэнергия, а получают ее

китайцы, сжигая уголь. Китайская экономика (крупнейшая производящая экономика мира) базируется на угле, а вовсе не на жидких углеводордах. В топливно-энергетическом балансе (ТЭБ) Китая уголь занимает 72 %. Поэтому рост цены барреля с 9 долларов в 1998 г. до 140 долларов в 2008 г. никак не отразился на стоимости китайского ширпотреба. В другой бурно растущей экономике мира, индийской — доля угля в энергетическом балансе 77 %. В Австралии — 75 %.

Теперь, господа кухонные эксперты, держитесь крепче, чтоб не упасть со стула. Доля угля в ТЭБ США — 56 % (данные на 2005 г.) Причина банальна: сжигать жидкое углеводородное топливо там считают слишком дорогим удовольствием. В Германии, самой богатой стране Европы, доля угля в ТЭБ 55 %, в Польше — 90 %. А теперь самое интересное — в РФ доля угля в ТЭБ — всего лишь 18 %. Если выразить проценты в буквальных показателях, то в США в 2005 г. добыто 1,2 млрд т угля, а в РФ — 0,25 млрд т (американцы еще и импортировали больше, чем добыли русские). Принимая во внимание, что Америка — страна в значительной степени деиндустриализированная, а отопительный сезон для большой части американцев длится 0 дней в году, цифры впечатляют еще больше. Даже в "безугольной" Японии доля угля в балансе 20 %. Исходя из этих показателей можно сделать вывод, что РФ — очень богатая страна, если может позволить себе расточительно жечь "черное" и "голубое" золото. Но совсем уж удивительно, что "постиндустриальная" Америка стремительно наращивает потребление угля — с 1 млрд т в 2001 г. до 1,5 млрд т в 2005 г.

Какие выводы можно из этого сделать? Уж если нефть и газ — это наше все, то очевидно, что ее следует экономить из соображений чисто меркантильного характера, благо по промышленным запасам угля РФ занимает второе место в мире. Между тем положение в угольной промышленности в РФ критическое — шахты ветшают, основные фонды утрачиваются. Как сообщает Белая книга реформ[7], коэффициент обновления основных фондов в угольной промышленности, который с 1970 по 1985 г. поддерживался на уровне 11–11,5 %, упал к 1997 г. до 2 %, а в 2003 г. до 1,7 %. Это в свою очередь наглядно свидетельствует о следующем:

— государство совершенно не способно проводить эффективную энергетическую политику;

— рыночные механизмы абсолютно не работают в РФ там, где требуется стратегическое планирование, долговременные инвестиции, крупные капиталовложения и централизованное управление.