…».
«Преподавание композиции он начинал не с сухих, ни к чему не ведущих контрапунктов, …а немедленно переходил к чистому генералбасу и в ходе обучения обращал исключительно большое внимание на точную компановку отдельных голосов …».
От Иоганна Христиана Киттеля мы узнаем, как Бах во время репетиций практически посвящал своих учеников в тайны генералбаса: «Один из самых способных учеников всегда должен был обеспечивать аккомпанемент на клавире. Ясно, что те, кто не владели генерал-басом, не смели взять на себя эту задачу. Кроме того, аккомпаниатор всегда должен был быть готовым к тому, что к его рукам и пальцам вдруг неожиданно присоединятся пальцы и руки Баха, который, не мешая аккомпаниатору, наполнял аккомпанемент богатейшей гармонией, оказывавшей еще большее действие, чем непосредственное вмешательство строгого учителя».
«Кому интересно знать, какие тонкости возможны в генералбасе и что такое настоящий аккопанемент, – говорит Мицлер, – пусть пожалует к нам и послушает нашего господина капельмейстера Баха, который аккомпанирует каждый генералбас к соло таким образом, что кажется, что это настоящий концерт и что мелодию, которую Бах играет правой рукой, он написал заранее».
В книге «Преподавание основ генералбаса» Бах пишет:
«О дефиниции.
Генералбас – наиболее совершенная основа музыки; играть его нужно обеими руками, причем левая рука играет указанные ноты, а правая добавляет консонансы и диссонансы, так чтобы возникла прекрасно звучащая гармония во славу господа и для дозволенного наслаждения души; назначением и конечной целью генералбаса, как и всякой другой музыки, не может быть ничто иное, как хвала господу и услаждение души. Где не стремятся к этому должным образом, там нет настоящей музыки, а есть лишь дьявольские звуки и пиликанье».
«Я должен был быть прилежным, и кто будет таким же, как я, достигнет того же, что я,» – часто говорил Бах своим ученикам.
Однако, игра его порождала в каждом его слушателе такое чувство, что он слышит нечто неповторимое, совершенно непостижимое уму.
В упоминаемом выше «Некрологе» об одном из учеников Баха, Николаусе Гербере, говорится:
«Бах охотно принял к себе выходца из Шварцбурга и с самого начала стал называть его земляком. Бах обещал ему учить его в соответствии с его просьбой и одновременно поинтересовался, прилежно ли он занимался до сих пор фугами; на первом уроке Бах положил перед ним свои собственные инвенции. После того, как тот изучил их к вящему удовольствию Баха, последовал целый ряд сюит, затем „Хорошо темперированный клавир».Это последнее произведение Бах с неповторимым мастерством трижды сыграл перед ним сам, от начала до конца; одними из самых счастливых часов своей жизни ученик считал те случаи, когда Бах под предлогом, что у «него нет настроения преподавать, садился за один из своих прекрасных инструментов и играл так, что, казалось, эти часы превращались в минуты».
Бах – кантор лейпцигской церкви Св. Фомы
1723
Собственно говоря, Бах до сих пор был довольно неустойчивым человеком, который, несмотря на свое большое хозяйство и многочисленную семью, нигде не мог найти себе настоящего места; сознавая свою ценность как человека искусства, он постоянно стремился к большему кругу деятельности, и, само собой разумеется, одновременно и к большему заработку. Ко времени, когда ему исполнилось 38 лет, казалось, что, наконец, он должен осесть на одном месте. Дело в том, что со смертью Иоганна Кунау освободилось место кантора лейп-цигской церкви св. Фомы, одна из самых значительных музыкальных должностей во всей Германии. Сперва предполагали пригласить на это место знаменитого маэстро Телеманна, и лишь когда он отказался, у Баха появились некоторые шансы на успех.
В лейпцигском ежегоднике Римера по этому поводу было опубликовано следующее сообщение:
«7 февраля (1723 года) господин Себастьян Бах, бывший кётенский капельмейстер, выдержал испытание на получение должности кантора, освободившейся после кончины господина Кунау».
Для конкурса Бах выбрал свою кантату, начинающуюся словами «Иисус призвал двенадцать апостолов»
