— Но все эти вещи — что это?
— Они оставались от старых построек каждый раз, как те сносились. Вещи, которыми пользовались люди, и части самих зданий. Представь: все, что ты видишь, разобрано и вывезено. А взамен сооружено что-то новое. Мне кажется, если скупить достаточное количество этих осколков, то можно воссоздать былое время.
Лекс рассмеялся.
— Странное оно, папа.
— Да, очень странное.
Лекс шел мимо лавок, не проявляя особого интереса к выставленным товарам, но почему-то пришел в восторг от магазинчика, специализировавшегося на столовых приборах, — там были представлены тысячи различных стилей и образцов. Он знал, что это такое, и у него даже был личный набор, которым он, как и многие его сверстники, пользовался редко. Даниэля позабавил вид сына, внимательно изучавшего антикварные ножи, ложки и вилки и при этом поглощавшего еду из картонки с кричащей надписью «Нетронутое руками» и встроенным устройством подачи порций, размер которых Лекс задал на сенсорной панели.
— Может, сделаю арт-объект, — объяснил он, покидая лавку с увесистым, металлически позвякивавшим пакетом.
Даниэль без труда нашел лавку № 764, однако теперь ее занимал торговец старинными часами.
— Я не видел старика Антонио вот уже несколько недель. Он освободил место, а я был следующим в списке. Слышал, дома у него не все гладко. Он ушел отсюда, но несколько покупателей все еще должны ему. Вы случайно не из них?
Даниэль немного подумал.
— Меня интересуют кое-какие его газеты. — Полуправда, но ведь не полная ложь.
— Тогда все в порядке. Он оставил карточку с адресом… деньги ему бы пригодились. Он всегда больше тратил на старые книги и бумаги, чем на одежду и еду.
К удивлению Даниэля, название улицы оказалось незнакомым, хотя, судя по коду района, располагалась она неподалеку от его квартала.
В разрастающемся городе по причине конфликтов между муниципалитетами или несовпадения интересов застройщиков, а то и благодаря ошибкам проектировщиков оставались пустоты, размытые границы и запутанное районирование. Порой даже образовывались ничейные земли между границами соседних участков, и там существовали бесхозные постройки, не предусмотренные никакими планами. Поэтому Даниэль ничуть не удивился, узнав, что Антонио умудрился превратить одно из таких строений в свое жилище.
Попытка отыскать дом Антонио Эшера с помощью электронных ресурсов Даниэля ничего не дала. В центре города не существовало никакой Грин-стрит, не говоря уже о доме под номером 382, хотя сотню с лишним лет назад она действительно была. Оставалось искать дом прямо на месте. И Даниэль был удивлен и обрадован, когда Лекс захотел пойти с ним. Они распечатали старинную схему города, на которой еще была обозначена Грин-стрит, и, наложив на нее новейшую карту, Лекс, как мог, отобразил нынешнее расположение зданий. Все утро они блуждали по району, перелезая через ограды, протискиваясь в узкие проходы между домами, раздвигая кусты в поисках старых вывесок, — и при этом регулярно рассыпались в извинениях, когда к ним приставали раздраженные владельцы или охранники, которых они гипнотизировали мифическим школьным проектом Лекса по истории, так что те даже отвечали на их расспросы.
Наконец, всего лишь в нескольких кварталах от самого центра они обнаружили приподнятый на пару метров прямоугольный участок, обнесенный оградой с надписями «Собственность Управления очистных сооружений». В неогороженном углу возвышения стоял небольшой двухэтажный дом из кирпича и бетона, в викторианском стиле, щеголявший позеленевшей от времени латунной табличкой с бессмысленными пятнадцатисантиметровыми цифрами «382». Указателя «Грин-стрит» уже не было. Да и самой улицы не оказалось — лишь заброшенная тропинка через сорняки и кучи глины.
Крыльцо было прилажено к дому как будто не вплотную. Задняя стена отклонялась от вертикали, да еще карниз крыши был необычно широким и неровным, так что взгляд на здание снизу даже вызывал дурноту.
Леке побежал к крыльцу. Даниэль рассмеялся. Но Лекс вдруг остановился на ступеньках.
— Что-то не так? — спросил Даниэль.
— Не думаю, что здесь кто-нибудь живет! Смотри, все крыльцо заставлено больными комнатными растениями. Да их тут целый лес — словно мертвые джунгли. И шторы везде опущены, кроме вот этого окна… оно вроде заколочено изнутри.
