«Если», 2009 № 12 (202) - страница 16

Император задыхался – думаю, от страха, а не от сожаления или муки. Он все еще не верил мне, да я на это и не рассчитывал. Но зато он верил, что я способен его убить и от смерти его отделяет всего мгновение.

— Ну так давай, верши же свою расправу!

— Пуля все еще у вас, господин?

В его глазах мелькнул какой-то детский ужас:

— А при чем здесь пуля?

— Покажите ее.

Он раскрыл ладонь, продолжая сжимать двумя пальцами пулю со стеклянным кончиком.

— В ней нет бомбы. Если бы она имелась, я бы ее увидел. Сейчас она пуста. – В его голосе смешались облегчение и непонимание.

Что может быть хуже бомбы?

— Да, она пуста. – Я мягко взял руку господина и направлял, пока она не оказалась над водой пруда. – Через несколько секунд, император, мы пойдем обратно в Великий Дом. Вы вернетесь на трон, а я – к своим обязанностям. Я всегда буду рядом, отныне и до того дня, когда перестану функционировать. Я ни на секунду не умалю заботу о вас, охраняя от тех, кто захочет причинить вам вред. А вам никогда не придется усомниться в моей верности, в моей несгибаемой преданности своему долгу. А об этом… инциденте… мы никогда больше не заговорим. Будем считать, что в наших отношениях ничего не изменилось. Спросите меня о вашем брате, спросите о моем брате, и я притворюсь невеждой. Отныне и до конца моего существования. Но я никогда не забуду. И вы тоже. А теперь раздавите стекло.

Он непонимающе взглянул на меня:

— Что ты сказал?

— Раздавите стекло. Это легко сделать пальцами. Раздавите стекло и вылейте содержимое в пруд. Потом вставайте и уходите.

Я встал, оставил императора на коленях возле дорожки с вытянутой над водой рукой. Сделал несколько шагов к Великому Дому. Я уже начал очищать сознание, готовясь приступить к выполнению своих многочисленных обязанностей. Захочет ли повелитель избавиться от меня? Попытается ли уничтожить? Вполне возможно. Но император умен и проницателен. До сих пор я служил ему хорошо. И если мы согласимся оставить в прошлом это небольшое отклонение от наших нормальных отношений, то я не вижу причин, почему бы нам и дальше не наслаждаться их плодами.

Я услышал за спиной еле слышный треск. Потом рыдания.

И пошел дальше.

Перевел с английского Андрей НОВИКОВ

Предрассветный ливень шумел по соломенной крыше, затапливая балки и стекая по стенам. От пола поднималась нездоровая влажность, и даже окруженное камнями пламя посреди комнаты, казалось, дрожало от холода. Большеглазый сидел у огня, его шея поднималась над воротником туники. Он походил на гуся в просторной одежде, за тем лишь исключением, что вместо крыльев у него были руки. Он смотрел на капли, падающие сквозь дым. Затем резко повернул голову к мокрой ткани, завешивающей вход.

— Они приближаются, – сказал он на своем родном языке, щелчками и свистом.

— Они? – переспросила Кара, пытаясь правильно понять его интонацию. Без подсказок с орбитальной базы она разговаривала на этом языке всего три дня и иногда ошибалась с местоимениями. – Кто приближается?

— Другие.

— Мои сестры? – Кара прислушалась, пытаясь уловить звук роверов, но услышала только дождь и потрескивание пламени. – Ты уверен?

Большеглазый поднял собранный из трех пальцев кулак в знак подтверждения.

— Первая уже почти за стеной деревни.

Кара выпрямила раненую ногу, поднялась с подстилки из сухой травы и листьев. Колено вспыхнуло болью, как только она перенесла на него свой вес.

Большеглазый повернулся ухом к двери, прислушиваясь.

— Одна едет быстрее, – прервался, продолжая слушать. – Уже совсем рядом.

Кара наконец услышала приближающееся жужжание двигателя и всплеск колеса, проехавшего по луже.

— Это высокая, – добавил Большеглазый. – Несет что-то тяжелое,

— опустил голову, прислушался. – Она несет тебя к этому.

— Несет меня? – переспросила Кара. – Несет меня к чему? Большеглазый иногда говорил загадками.

— Не тебя к этому, – поправил он, произнося слова медленнее, чтобы она расслышала гортанные звуки, определявшие порядок слов.

— Я сказал, что высокая несет тебе что-то. Не знаю, что. Но вскоре ты увидишь это сама. Она почти…

Ткань распахнулась, взметнув веер капель. Следом за каплями внутрь вошла Эпсилон. Она несла полевое снаряжение, включая и свернутый одноколесный ровер, который один весил девять килограммов. Еще два килограмма добавлял рюкзак. Тем не менее Эпсилон стояла прямо, в той позе, благодаря которой она все время казалась выше, чем была на самом деле.