Цикада
Однажды я видела садик. На Земле, за Полярным кругом. Там росли карликовые березки. Ростом вершка в три, не больше, а над ними — мухоморы в горошек. Я решила: это дача Сеятеля. Сеятель везде, и он нигде, он — мега и нана, почему такому не иметь дачу за Полярным кругом? Был поздний вечер. Я накувыркалась за день, сидела на подоконнике в Центре исследований и вспоминала садик. Мои лангуры и хульманы тоже накувыркались. Доктор Микробус разыскал меня по громкой связи: «Цикада, я кривой от перегрузок, левый глаз ничего не видит, хромаю, и голоса нет». Я ответила: «Клёво! Приходите к нам такой!» Он пришел и сел рядом на подоконник. Он весь день перед смоллетами прогонял сжатый воздух сквозь духовую трубу. Говорят, Чарльз Дарвин, сделавший нас родственниками хульманов и лангуров, тоже играл на трубе перед живыми тюльпанами. Так мы сидели, молчали, смотрели на звезды в окне, потом доктор Микробус заглянул в мои мысли и вздохнул: «Подумаешь, звезды далеко! Все равно все там будем».
Обезьяны, услышав такое, зашумели.
«Они у тебя, Цикада, многое понимают».
«У них, — подтвердила я, — богатая интуиция». А про себя подумала: лангуры и хульманы не живут наполовину в будущем, как вы, доктор Микробус, им кувыркаться приходится. И уточнила: «Если все там будем, значит, и Глухой?»
Лангуры и хульманы, услышав про Глухого, застонали. Зачем им звезды и вечность, если рядом опять будет Глухой? Доктор Микробус нас понял. Древним людям, объяснил он, всегда хотелось самим и поскорее добраться до новых мест, а остальные — чтобы отстали. У Глухого очень развиты некоторые древние чувства. Горы и моря, острова и проливы древние из эгоистических устремлений называли именами только своих королей, королев и императоров. «А вот сама-то ты, Цикада, чьим именем назовешь действующий вулкан, если откроешь такой на Марсе?»
Я обрадовалась: «Уж точно не именем Глухого».
«Ну, это я понял. А чьим все-таки именем?»
«Может, именем моих китайских подружек».
Обезьяны на ветках одобрительно загудели.
«А много у тебя китайских подружек?»
Я посчитала в уме: «Девять».
«Тогда тебе придется здорово потрудиться».
«Ну и что? Они того стоят. Они правдивые девочки».
«А квак их зовут?»
«Динь Линь».
«Это одну так зовут. А я про всех спрашиваю».
«А вот и не одну, — еще больше обрадовалась я. — У меня девять китайских подружек, все очень правдивые, и всех зовут Динь Линь».
Чимбораса
«Ой!» — заорала Файка.
А чего «ой»? Череп не видела? Ну, блестит, ну, пустые глазницы, ну, височная кость обкрошена.
«Женский!»
«Почему женский?»
«Красивые женщины часто теряют голову».
«Так она еще и красивая была? — удивился Котопаха и, опустившись на корточки, осторожно обдул с черепа песок. — Всё чики-пуки. Зубы отсутствуют. Альвеолярные отростки атрофированы. Помнишь, Файка, в солярии Центра исследований жила гиббонша Соня? Ее током ударило, она стала ходить, как паук. Странный череп: нёбо плоское, никаких швов — или заполированы, или их вовсе не было. У гиббонши Сони с черепом тоже были всякие непонятки, ее самцы люто боялись. Эта «красавица», — подул Котопаха на череп, — ничуть не краше. Скуловая дуга тонкая, в костной стенке — неясные отверстия, черепная коробка истончена. Sulci arteriae meningeae mediae. He гиббонша, так старуха…»
«Не трогай череп!» — крикнула Файка. Она первой увидела изменения. Так она потом говорила. Не знаю, я сам не видел. Я смотрел на Файку, на ее хвостики и анютины глазки. Она и Глухой потом утверждали, что череп под пальцем Котопахи начал таять. Сперва медленно, потом так быстро, что однояйцевый Котопаха отпрянуть не успел. Череп таял, как мороженое в жаркий день, и Котопаха с ним таял. Камни, пески, железная пыль — ничего ни с чем не происходит, а череп и однояйцевый оплывают, как шоколадные фигурки. Правда, приколами Котопахи меня не удивишь. Он всегда любил исчезать. Если не туда, то отсюда.
Костя
Найти бы ровер «Бигль-2».
Конечно, «Бигль-2» был, скорее, небольшой стационарной лабораторией.
Зато на таких аппаратах лет сто назад использовали интересные музыкальные заставки, может, такие аппараты где-то и сохранились. Марс маленький, зато укромных мест на нем много… Зря я отправился на Марс. Мне не везет в играх и путешествиях. Когда сажусь играть в «космического сапера», первым кликом попадаю по «бомбе». А если не попадаю, то открываю «шестерку». Доктор Микробус на Земле посматривал на меня загадочно, но в итоге решил: «Хороший тестер вам тоже понадобится».
