ДОМЕН ЛИЦЕНЦИАТОВ
(как мы зажигали летом)
Ира Летчик
БАЛЛАДА
На подошве Олимпа ночью одной
сидели влюбленные под двойной Луной.
Он сказал: «Я верен тебе всегда,
ты для меня как серебряная звезда».
А потом сказал в потоке лунного света:
«Жду от тебя, любимая, добрых слов или совета».
«Хочешь правду узнать? — сказала она. — Не могу я тебя любить.
Ты пространство Олимпа решил без меня покорить».
Так сказала: «Уйди, даже руку тебе не подам.
Между нами разлука равна световым годам».
Он ушел, и теперь только письма мои во сне
напоминают ему обо мне.
Фаина
Мне скоро пятнадцать, а я главные положения путаю.
Глухой
Вся Вселенная — в дырках. Как швейцарский сыр. Пылевые туманности, скрытая материя, черные дыры, «полости Глухого», конечно. Когда из Центра исследований исчезла любимая обезьяна Цикады — хульман, Цикада пришла ко мне: «Подумаешь, дырки!» И спросила: «Где хульман?» Я жестами показал: зря ты своему любимчику голову выбрила, природа не терпит пустоты. Бритая обезьяна чувствует себя неловко, показал я жестами, будет стесняться, а значит, прятаться. «Кого ей стесняться? У нас все свои».
Ну, не знаю. Увидев меня, обезьяны Цикады стесняются.
До появления в Центре исследований я изучал теорию направленного взрыва в колледже Маха, немного повредил Исторический портал, такое случается, — меня перевели в Индийский технический. Направленным взрывом я за пару секунд прочистил запущенные подвалы башен Сарджента, но главная просела. В дело вмешался доктор Микробус: «Интересно работаешь, Глухой. — Специально прилетел для этого в Варанаис. — Хочешь учиться в Центре исследований?» Я знал, что доктор Микробус наполовину живет в будущем, поэтому кивнул — хочу: «Только вы ведь меня тоже выгоните».
«Не факт».
Я обрадовался.
«Но звук взрыва ты сбавляй, Глухой».
Я жестами показал: зачем? Звук — это всегда красиво. Взрыв выжигает пространство, потом оно со страшной силой схлопывается. Все согласно природе.
«А ты не соглашайся с природой. — Доктор Микробус смотрел на меня из будущего. Наверное, видел что-то. — Сделай так, чтобы пространство не схлопывалось».
Вот и появились «полости Глухого».
Чимбораса
У Файки бонусов больше, чем у меня или у Котопахи, зато у нас нет родителей. Мамы никогда не было, и о папе ничего не знаем. Но мы не из жалкой пробирки, мы — из Главного резерва АБС. Огромное стеклянное здание в Столице — Ассоциация Банков Спермы. Сто двадцать семь этажей. Столько же под землей. Стекло в окнах особенное, с секретом: пропускает свет с замедлением. Над Столицей гроза, везде сыро и сумрачно, а по залам АБС прыгают вчерашние солнечные зайчики. Увидев нас, Ханна Кук первая догадалась: «Вы однояйцевые?» Я думал, Ханна прикалывается, но Котопаха подтвердил: всё чики-пуки, мы — однояйцевые! А на вид Ханна Кук дурочка по программе 13+. Так бывает с красивыми девочками. Мы с Котопахой решили: лето проведем на Марсе рядом с Ханной. Воспитанную девочку каждый может обидеть. Но доктор Микробус разделил лиценциатов на хульманов и лангуров. «Бесподобное зрелище!» От того, что доктор Микробус наполовину живет в будущем, в голове у него всегда что-то смещено, не все картинки накладываются одна на другую. «Квак? Квак? — за сто семь лет жизни он так и не научился выговаривать слово как. — Почему Чимбораса? Почему Котопаха? Вы же не эквадорские вулканы, другие имена есть?» Брат отжёг: «Котопаха!» Я отжёг: «Чимбораса!» Лиценциаты, заработавшие бонусов выше крыши, имеют право на любое имя. Это Ирке Летчик не повезло. Прилетела к отцу на орбитальную станцию Хубу, собиралась провести лето с нами, а на Марс врачи не пустили. С хульманами пошла Файка. В ухе смоллета, на левом плече крошечное тату — анютины глазки. Глухой, увидев Файку, чуть не заговорил. Она это почувствовала: «Слышишь, Глухой?» Он кивает. «Понимаешь, Глухой?» Он кивает. «Вот бы вывести на орбиту Марса спутник с огромными зеркалами». Глухой, конечно, слышит и понимает. «Ирка Летчик глянет в иллюминатор, а на Северной равнине выписано крупными буквами: ДУРА!»
Ханна Кук
На орбитальной станции даже робот Мик носил белый фартук. «Спасибо, что кушаете наши фрукты… Спасибо, что пьете наш вкусный крюшон…» — «На здоровье, Мик, только не путайся под ногами». — «Спасибо, что не сплевываете косточки на чистый пол… Спасибо, что не отталкиваете меня…» — «Да на здоровье, Мик, давай проваливай на кухню!» — «Спасибо, что не грубите…» — «Ну, ты скотина!» — сказал Рупрехт и выбросил робота из гостиной. Раздался визг и вбежала Файка: «Он меня трогал! Он меня трогал!» Юбочка в оборочках, кофта в горошек, ну, ножки, всякое такое. Трогать такую — крику не оберешься.
