— Энтузиазм я понимаю, — сказал Кторов. — Не могу только понять, чем они в море дышат?
Рядом с ними уже стоял Павел Гнатюк. Стоял и внимательно прислушивался. Вокруг Кторова мгновенно образовалась пустота. Словно и не стоял никто рядом с ним.
Гнатюк вгляделся в лицо Кторова, обрадованно заулыбался.
— А-а, писатель! — с непонятной интонацией протянул он. — А я гадаю, кто у меня контрреволюционные заявления при людях делает!
Ты, если что непонятно, меня спрашивай, я объясню!
— Вот я и спрашиваю, — сказал Кторов. — Чем ваши водолазы под водой дышат?
Гнатюк погрозил ему пальцем.
— Не вы первый… — сказал он. — Не вы первый, товарищ, подобные вопросы задаете. Вас ведь можно и за шпиона международной Антанты принять. Скажем так, революционный энтузиазм масс, помноженный на достижения пролетарской науки. Вы ведь, товарищ, и знать не знаете, что кровь и морская вода по своему составу весьма и весьма схожи. А если взглянуть на все, скажем, со стороны родословной наших богатырей, то никакого секрета и нет, надо только учесть определенные особенности…
— У вас чешуя в волосах, — сказал Антон.
— Где? — Гнатюк покраснел, обеими руками поискал в голове, посмотрел на мутные уже неживые рыбьи чешуйки. — Экий я неловкий, — сказал он после секундного замешательства. — Утром скумбрию чистил, а в зеркало посмотреть не удосужился.
На взгляд Кторова, для скумбрии чешуя была крупновата, но он промолчал.
Водолазы построились и зашагали вверх по улице. Впереди двигался оркестр.
Забавно было наблюдать, как потный лысый толстяк что-то показывал на пальцах дирижеру, а тот делал вид, что расстреливает его из указательного пальца.
Оркестр играл «Интернационал».
- А что, товарищ писатель, не желаете вылазку совершить, так сказать, на классового врага? — прямо спросил Гнатюк. — Я человек откровенный, юлить не умею, а вам бы такая поездка на пользу пошла — не каждый день мы местную легенду кончаем. А тут — сам Черный сотник, шутка ли?
О Черном сотнике Кторов уже слышал. Страшная легенда, слишком жуткая для того, чтобы быть сказкой, облетела все окрестные деревни и села, обрастая все новыми и новыми подробностями, которые может породить лишь человеческий страх. Рассказали Кторову о Черном сотнике на рынке. Все сходились в одном — появляется он на проезжих дорогах в безлунные ночи и беспощаден к любому путнику, что случайно окажется на дороге. Одни говорили, что это бандит Гвыля, служивший ранее у Котовского, потом у Махно, расстрелянный Мироновым, повешенный командиром дикой дивизии Андреем Шкуро, забитый плетьми в харьковских застенках ЧК садистом Саенко и утопленный вместе с пленными красноармейцами батькой Антоном Володько по кличке Водяной. Оттого и озлобился человек, что столько смертей лютых принял. Другие утверждали, что Черный сотник к Гвыле никакого отношения не имел, а был это действительный сотник из красноармейского полка Григорьева. Полк этот сначала был бандой, а сам Григорьев атаманом, затем банда стала полком, а атаман превратился в красного командира, потом красный командир вновь подался в атаманы и полк опять стал бандой, но уже ненадолго — разбила его в чистом поле конница Семена Буденного, одолела в яростной и хрипящей сабельной рубке. В том бою Черного сотника контузило, и списали его из бойцов подчистую. Сыновья привезли его домой. Только батька и здесь не успокоился: контузия эта странным образом сделала сотника лунатиком, но особенным — луны он побаивался, а на проезжую дорогу с недобрыми мыслями выезжал именно в темные безлунные ночи и все искал того бойца, который огрел его красноармейской шашкой по бритому черепу. Как бы то ни было, но охотников покончить с Черным сотником не находилось, в герои никто из селян не рвался,
а число изрубленных путников на проселочных дорогах в окрестностях Лукоморска все росло, и конца тому страшному счету видно не было.
— Желаете войти в историю? — усмехнулся Кторов.
— А сейчас вся жизнь историческая, — ответно хмыкнул Гнатюк.
— И потом, сдается мне, что вы окажетесь полезны.
— И когда выезжать?
— А завтра утречком и двинем, — сказал Гнатюк. — В седле держитесь? Вот и славно. А спокойного жеребчика мы вам подберем, уж не сомневайтесь — смирным будет, как святоша после причастия.
