Итак, коль скоро ранец находится впереди, он окажется у противоположной кромки раньше самого Ли… затем остановится… потом начнет двигаться прямо навстречу хозяину.
Согласно набросанной в дисплее схеме до кромки оставалась примерно минута. Ли не отводил взгляда от скользившего впереди ранца, готовясь схватить его, как только тот изменит направление движения.
Вот он уже у самой кромки… неужели он перевалит через край и вывалится из чаши?
Чиркнув по кромке, инструментарий повернул влево и заскользил назад, в сторону Ли.
Движение горняка замедлялось по мере приближения к кромке зеркала, a ранец, напротив, ускорил свое движение. Ли потянулся к нему, выгнувшись по зеркалу, однако ранец скользнул мимо растопыренных пальцев…
Впрочем, времени на оплакивание упущенной возможности у него не было. Кромка зеркала оказалась совсем рядом, и он попытался передвинуться вперед по поверхности, как пловец — орудуя всеми четырьмя конечностями. Если только ему удастся таким образом изменить положение хотя бы на метр…
Бесполезно. Край поднялся над Ли — такой близкий… такой недостижимый. Все старания не помогли ему продвинуться даже на миллиметр.
Его понесло вниз, и кромка зеркала исчезла где-то за спиной.
Так почему же ранец миновал его? Причина в эллиптическом характере колебаний, решил Ли. Инструментарий, как и сам он, обращался вокруг центра зеркала, но скользил по эллипсу, не пересекавшемуся с его траекторией.
Итак, он снова ехал вниз. Еще шесть минут до дна, двенадцать до противоположной стороны. A потом еще двенадцать минут на обратный путь… и еще двенадцать, и еще… пока не разрядятся батареи и он не замерзнет. И сколько же времени после этого будет колебаться в зеркале его бездыханное тело? Сколько дней? Или всетаки лет? Поверхность зеркала не могла быть полностью лишена трения: во Вселенной нет ничего идеального. Иначе камней в центре зеркала не оказалось бы: они до сих пор ездили бы по его поверхности.
В данный момент Ли исполняет роль головки маятника, а лишенная трения поверхность зеркала заменяет веревку. На мгновение мысли его вернулись к проведенному на Весте детству. Они с братом частенько соревновались на качелях: кто сумеет взлететь повыше. И не меньше сотни раз пытались раскачаться изо всех сил и перелететь через перекладину. Однако это ни разу не удалось даже в условиях слабого тяготения Весты; едва они взлетали выше подвеса, веревка ослабевала и доска качелей, вздрогнув, падала вниз.
Однако размышления о прошлом бесполезны, и Ли заставил себя обратиться к нынешнему положению дел. Через несколько минут он вернется к начальной точке. И как там насчет страховочного шнура?
Может быть, он по-прежнему свисает вниз… хотя едва ли.
Он восстановил в памяти картину своего падения. Когда лопнул карабин, шнур дернулся назад, подобно резиновому жгуту, и исчез за краем зеркала. Если шнур окажется под рукой, можно будет попытаться дотянуться до него… однако рассчитывать на это глупо.
Так и оказалось. Его донесло едва ли не до самой кромки, и на мгновение Ли завис под ней, но тут же заскользил обратно. Инструментарий — как и у противоположного края — пролетел мимо него на почтительном расстоянии, а шнура не было и в помине.
Впрочем, следовало подумать кое-чем… Седна совершала один оборот за десять земных часов. И — Ли проверил время — через два часа Солнце окажется прямо над головой. В холодном захолустье системы, в сотне астрономических единиц от Земли, Солнце светило тускло, но что будет, когда лучи его сфокусирует зеркало, имеющее в поперечнике двадцать километров? Весьма возможно, это и есть истинное назначение зеркала, подумал он. Это не телескоп, а огромная солнечная печь.
Нет, не то… Зеркало сфокусирует солнечные лучи в милях над его головой, в своей фокальной точке. На поверхности же самого зеркала светлее не станет. И Ли следует подумать о том, как не замерзнуть, а не о том, чтобы не зажариться.
Пролетая мимо дна зеркала, Ли вновь включил на полную мощность оптический усилитель, чтобы рассмотреть всю эту каменную труху и попробовать сообразить, можно ли ею воспользоваться. Однако груда камней, как и прежде, осталась в пятидесяти метрах.
