006.
Небо быстро светлело. Новиков уже привык к легкой тряске, но никак не мог смириться со скрипом древней телеги. Противный звук. Неужели механики не могли хотя бы оси смазать? Да и подшипники на колесах заменить не помешало бы.
Новиков не засекал время по часам, но ему уже казалось, что эта грунтовка не закончится никогда. За всю дорогу Илона произнесла не больше пяти фраз. В основном, интересовалась: не замерз ли случаем? Сама Илона была одета в рабочий комбинезон на синтетическом пуху, поэтому от холода не страдала. А Новикову оставалось только терпеть. И с надеждой посматривать на восток. Чем быстрей взойдет солнце, тем раньше начнет нагреваться воздух.
Удача бежала уже по нетронутой степи, рассекая невысокие заросли диких злаков. Вокруг растянулись бескрайние просторы Южно-Сибирской равнины. На запад, на север, на восток и на юг — один и тот же унылый пейзаж Курумбельской степи. До самого горизонта. Насколько хватало глаз. Лишь на востоке, освещенном первыми лучами солнца, взгляд цеплялся за заросли низкого степного кустарника, за которыми проглядывала цепочка невысоких холмов. Именно к этим холмам, как понял Новиков, и направлялась Илона…
— Почти приехали. — Она обернулась к Новикову. — А вы молодец, господин инженер. Похвально, что не жалуетесь. Потерпите еще немного. Когда приедем, выдам вам за это теплую куртку и кружку горячего кофе.
— А куда мы едем? — поинтересовался Новиков.
— Прямо. — Илона махнула рукой. — К тем курганам. Там у меня «лежбище». Если приглядеться, можно уже отсюда разглядеть его деревянную крышу. Вон там, между вторым и третьим курганом.
Новиков кивнул головой. Кивать ему было легче, чем говорить.
Из-за горизонта наконец показался краешек солнца. Первая волна яркости покатилась по степи. Сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей. А за первой через пару минут прокатилась и вторая волна, еще более теплая. Унылый пейзаж потонул в море света.
— Признайтесь, такой красоты вам видеть еще не приходилось…
— Не приходилось, — согласился Новиков.
Раньше он никогда не обращал внимания на восход. Недосуг было.
— Рада, что не ошиблась в вас, — улыбнулась Илона. — Непосредственная реакция на дикую природу у человека городского полностью отсутствует. Он может воспринимать красоту лишь в адаптированном виде. И, желательно, малыми дозами.
— Наверное, вы просто любите степь.
— А разве можно ее не любить? Степь только на первый взгляд выглядит однообразной. Она очень разная, поверьте. Зимой, летом, весной, осенью, днем, вечером, утром, ночью. Она все время разная…
— Да, наверное, — задумчиво кивнул Новиков. И подумал о том, что основную часть евроазиатской степной зоны уже распахали под посевы пшеницы и кукурузы. Северный Туркестан, Забайкалье и Монголия — вот, пожалуй, и все места, где еще сохранился нетронутый цивилизацией пейзаж. Здесь, например, оказалась слишком высока засоленность почвы. Уездные фермеры сначала пытались найти денег на рекультивацию и обессоливание, но так и не смогли убедить потенциальных инвесторов…
«Лежбище», как назвала его Илона, выглядело солидно. Просторная землянка в полный рост с деревянным щитовым полом и двускатной деревянной крышей. Все было сделано надежно и аккуратно. Илона откуда-то выудила спиртовку и быстро нагрела в металлической кружке воду для кофе. После первых же глотков обжигающей черной жидкости Новикову стало легче.
— Интересное у вас убежище, — заметил он. — Сами возводили фортификационное сооружение?
— Ученики помогали. Старшеклассники.
— А зачем, если не секрет? Вы тут отрабатывали с ними действия пехотного взвода в обороне?
— Мы тут наблюдали за крапчатыми сусликами в их естественной среде обитания.
— Мне казалось, что вы детей истории России обучаете, — искренне удивился Новиков.
— И истории, и биологии. Учителей в школе не хватает. Меня попросили — я не смогла отказаться. Я ведь диссертацию по социальной философии в свое время защищала. А философия, согласитесь, все же ближе к истории, чем физика или математика.
— Тогда я ничего не понимаю, — сознался Новиков. — Вы биолог или философ?
