— Ну хоть детей заберем, — парировал мой напарник.
Баффин не обратил на него внимания.
— Я бы хотел знать, — обратился он к резиновому, — как далеко мы можем зайти? Сопротивление при задержании, невозможность иных мер…
— Ваше право. Конечно, не хотелось бы, но, полагаю, я должен доверять профессионалам.
— Тогда, как это ни прискорбно, мисс Пек придется снять из снайперского оружия. Мэм, мы выйдем на дистанцию поражения шестифутового боевого лука?
— Несомненно, — ледяным голосом отозвалась гномесса.
Мы с Рохлей ошеломленно переглянулись. Я бы ухо… да что там — голову положил: все эти прискорбия звучали исключительно на публику. Им не нужны были способности Мардж, им нужен был ее труп. Но сказать об этом Дереку, а тем паче согласовать с ним тактику не было никакой возможности. Человеческий же слух не столь тонок, чтобы слышать ложь. Ну и… слово мое, скажем, в суде по этому поводу признано не будет.
— Тогда, Баффин, посылайте за снайпером.
— Никуда посылать не надо. Здесь лучший снайпер Управления.
Рыжие брови Рохли встали домиком, а Альбин посмотрел на него с интересом. И отбояриться было нечем. Года два назад народ в участке сговорился выяснить границы этого феномена. Дерека затащили в бар с тиром, влили в него пива не меньше восьми пинт, а потом сунули ему лук.
Я это видел.
Стрелы летели так, словно на каждой из них он сидел верхом и правил. Наконечники втыкались один в другой, а выпустив последнюю, Рохля рухнул от души. Лицом вниз и, кажется, даже того не заметив. Словно, покуда стрелы были в воздухе, он за них держался. Взглядом, а может, мыслью. Потому что волшебства в Дереке Бедфорде ну ни на ноготь мизинца нет.
* * *
Был мучительный предрассветный час, самой физиологией предназначенный для штурма. Мало кто способен в это время бороться с дремотой. Даже бледные лица напротив маячат, кажется, в какой-то дымке, и не приходится сомневаться, что стая грязных голодных детей под руководством Марджори Пек спит вповалку в старом пустом доме, предназначенном под снос.
Первой покинула нас гномесса, предварительно установив волну, на которой группа магов собиралась связываться с коммунальщиками, буде из-за конструкции здания возникнут осложнения. Потом с внутреннего двора совершенно бесшумно подали дракона, и основная группа отправилась грузиться в транспортный отсек. Я попытался перехватить Рохлю, но меня оттерли, а сам он, находясь в некотором ступоре, попыток моих не заметил.
«Резиновый» у самого драконьего бока, пышущего нутряным жаром, притормозил.
— Теоретически, — спросил он, — группа, находящаяся здесь, рискует?
Баффин вытаращился на него.
— Ну… теоретически… минимальный статистический риск… не выше, чем на трассе.
Я заметил: начальник ни разу не назвал его по имени. Впрочем, если бы и назвал, едва ли оно было настоящим.
— Что касается меня, — процедил мистер Альбин, — я рискну своей ничтожной жизнью ради этих кадров. Будьте любезны, освободите проход. Любопытство можете удовлетворить и позже, из выпуска новостей.
Безымянный представитель вспыхнул вареным раком, Баффин, как ему казалось, незаметно пожал плечами: эльф, мол, что с него… И мы взмыли в воздух, на виражах со всех сторон озирая призму обреченного на штурм здания. Пусто. Квартал обнесен желтой лентой и оцеплен. Впрочем, в зону под снос и без того вход запрещен.
В транспортном отсеке вышколенного дракона можно стоять, даже не держась за поручни: настолько ровен его ход. Приданная группа захвата рядком сидела вдоль окон, набрав полные рты капсул — на всякий случай. Дерек расположился впереди, зажав в руке переговорную раковину. Альбин перебросил на грудь хрустальное яблоко, похожее на увеличенный, извлеченный из глазницы глаз, готовый фиксировать все, что будет происходить. Из всех нас эльф ближе всех держался к проемам. Дьявольская раса.
Холодный верховой воздух пронизывал отсек: вдоль — по направлению движения, и поперек — нагнетаемый взмахами могучих крыльев. Клубок сквозняков крутился тут такой, что даже я знобко поежился. Рохля предусмотрительно надел свитер.
— Давайте! — сказал шеф в раковину, и все мы уставились вниз.
