Потом она села за кухонный столик. Иоланда тотчас налила ей чашку «старбакса» и с несколько преувеличенным воодушевлением повернулась к зрителям.
— Вот она — эта женщина, наделенная отвагой и мужеством, какие нам даже трудно себе вообразить! Вы согласны?
В ответ снова раздались аплодисменты.
— Итак, Сейдж, мне сказали, что вам пришлось умереть, чтобы совершить ваше беспримерное путешествие во времени. Скажите откровенно, неужели вам не было страшно?
И тут Сейдж совершила роковую ошибку. Она задумалась над вопросом. В самом деле, боялась ли она?
— Конечно, я испытывала страх, — задумчиво ответила она, — но даже он обладал для меня некоей притягательной силой. Это было как вызов… Помнится, я думала, смогу ли я его преодолеть.
Таким образом, Сейдж сразу начала со своих субъективных впечатлений, уйти от которых оказалось практически невозможно. Некоторое время Иоланда расспрашивала ее о подготовке эксперимента и о самом путешествии, а потом попросила рассказать, что она чувствовала, когда пришла в себя. Отвечая, Сейдж старалась придерживаться фактов, однако ее эмоции все же прорывались наружу.
А Иоланда буквально лучилась сочувствием.
— Разве вас не разозлило то, как с вами обращаются? — спросила она.
Но Сейдж к этому времени уже настолько освоилась с непривычной обстановкой, что сумела подумать: «Мои чувства сейчас не главное». Поэтому она сказала:
— Нет, просто я была очень озабочена тем, что увидела вокруг.
Это было неправдой, но только так Сейдж могла перевести разговор на действительно важные проблемы. Однако Иоланда не поддалась на эту уловку.
— Вы ведь уже познакомились с мистером Беддоузом, верно? Что вы думаете об этом миллионере-отшельнике, от одного слова которого зависело, будете вы жить или нет?
При этих словах по рядам роботов-слушателей пронесся сочувственный шепоток.
— Мне кажется, было бы неправильно изображать его бесчувственным чудовищем, — ответила Сейдж, снова сбившись с мысли. — Это вообще очень непростой вопрос, и я…
— И все же скажите, стоит ли нам беспокоиться по вашему поводу? — перебила Иоланда.
— О, нет! — рассмеялась Сейдж. — Д.Б. может быть очень милым, но это не…
— Милым?!.. — Иоланда сделала большие глаза.
— Но я просто имела в виду…
Наклонившись вперед, Иоланда доверительным жестом коснулась руки Сейдж.
— Душечка, вам, наверное, очень одиноко у нас? Скажите, может быть, вы оставили в прошлом дорогого вам человека?
«О, Господи! Кажется, я сморозила что-то не то!» — Сейдж ужасно смутилась, и когда Иоланда спросила, что произвело на нее самое сильное впечатление, с радостью ухватилась за эту подсказку и забормотала что-то маловразумительное об автомобилях с автопилотом и световоздушном душе.
Когда съемки были закончены и свет в студии погас, Сейдж вскочила.
— Кажется, я провалилась! — воскликнула она. — Может, попробуем еще раз?
— Не волнуйтесь, душечка, — ответила Иоланда. — Вы выглядели естественно и очень киногенично, а это единственное, что замечают люди. И это понятно: ведь им хочется отождествлять себя с вами!
Сейдж вздохнула. Она-то" хотела ясно и недвусмысленно предупредить зрителей о серьезной опасности, а вместо этого наболтала всякой чепухи.
— Не понимаю, что на меня нашло! — пожаловалась она. — Я как будто превратилась в одного из этих ваших роботов!
— У вопросов, которые я вам задавала, мог быть только один ответ, — сказала Иоланда своим деловым голосом. — И именно в этом кроется секрет вашего успеха. Все заранее знают, что вы собираетесь сказать. И когда вы говорите это, люди убеждаются: они были правы. Я когда-то работала в журналистике, душечка, и знаю разницу…
— Вы были журналисткой? — удивилась Сейдж. — А почему сейчас?…
— Потому что журналист не контролирует конечный продукт, — покачала головой Иоланда. — В наше время сбор сведений и доставка информации потребителю — это две совершенно разных профессии. И уверяю вас, душечка, последнее гораздо прибыльнее и безопаснее. Журналист должен быть молод, энергичен и предан своему делу; кроме того, журналисту приходится постоянно искать, кому бы продать добытую им информацию, а жить, не зная, кто заплатит тебе завтра, очень нелегко. Часто это означает перебиваться с хлеба на воду.
