Пока я возился с кастрюлей, девушка рассказывала матери о том, что произошло. Та всплескивала руками, ахала, хваталась за голову, но к концу рассказа смотрела на меня ничуть не благосклонней.
— Он бросился на них? — спросила мать. — И тебя не тронул?
— Мама! Ну ты же сама видишь! — недовольно ответила Лена. — Я цела и невредима. А они… им Джек показал!
— Откуда ты знаешь, что его зовут Джек?
— Потому что он откликается, — сказала девушка с легкомысленной уверенностью. — Джек!
Я повернулся в ее сторону и шевельнул хвостом. Не могу сказать, что я испытал восторг от своего нового имени, первого пришедшего девушке на ум, но делать было нечего.
— Ну вот! — торжествующе воскликнула она. — Что я тебе говорила!
— Странно, — с сомнением произнесла мать, но мысли ее уже переключились на иную, гораздо более тревожную тему. — Как же они смогли тебя найти, Лена?
— Я не знаю, — в отчаянии дочь всплеснула руками. — Давыдов гарантировал, что об этой квартире никто не может знать. Нужно ему позвонить, прямо сейчас…
Она потянулась к телефону, но мать перехватила ее руку.
— Подожди! Никому не звони. Собирайся! Мы должны немедленно уехать!
— Куда, мама?
— Туда, куда я хотела с самого начала. У меня ключи от Вериной дачи. Там они нас не найдут, не смогут найти.
— Но следователь сказал…
— Он обещал нас охранять, твой следователь! Он уверял, что ты будешь в безопасности! Зачем ты вообще в это ввязалась?!
— Они убийцы, мама, — тихо сказала девушка. — Они убили человека у меня на глазах.
— Нас они тоже убьют, — горько проговорила мать. — Если только мы немедленно не уедем. Собирайся!
На дачу… значит, туда, где есть лес. Это меня устраивало. Если, конечно, женщины возьмут меня с собой. Вот об этом следовало позаботиться. Я встал, подошел к матери и положил голову ей на колени. Она машинально коснулась меня и тут же отдернула руку.
— Нужно взять его с собой, — твердо сказала девушка. — Мама, пусть Джек поедет с нами.
— Ты с ума сошла! — воскликнула мать. — Как мы его довезем? Что мы там с ним будем делать? Его же нужно кормить!. Не выдумывай, Лена. Мы выпустим его на улице, и если он такой умный, как ты говоришь, он спокойно отыщет свой дом.
Я поднял голову и посмотрел в глаза матери. Она испуганно отвела взгляд.
— Скажи ему, чтобы он сел на место, — попросила она.
— Место, Джек! — приказала девушка, и я покорно вернулся в угол.
— Ты видишь, какой он! — торжествующе сказала дочь. — Он все понимает. Его нельзя оставлять, он хочет поехать с нами. А повезем очень просто: сначала в такси, потом в электричке. Поезда сейчас идут совсем пустые, никто нам ничего не скажет.
— Даже слишком умный, — заметила мать. — И от этого мне почему-то жутковато.
Я принялся старательно чесаться: нет и не может быть во мне ничего страшного, я просто обыкновенная большая собака.
— Ну, мама! Ты пойми, кроме него, у нас нет никакой защиты, — настаивала девушка.
— Даже это чудовище не защитит нас от бандитов, — горько усмехнулась мать. — Впрочем, поступай, как знаешь.
* * *
Небольшой дачный поселок находился на востоке в тридцати километрах от города, и мы добрались туда без особых приключений. Всю дорогу я вел себя, словно многократный победитель соревнований по служебной выучке — шел строго рядом с девушкой, ни разу не натянув веревку, привязанную к импровизированному ошейнику из старого пояска. Я боялся, что некоторые проблемы для моего образа создадут сторожевые дворняжки, но собаки учуяли мой запах задолго до того, как мы подошли к воротам, и благоразумно разбежались. Аккуратный домик стоял на участке, обнесенном сплошным полутораметровым забором. Участок густо зарос плодовыми деревьями и кустарником и не просматривался насквозь. Девушка заперла калитку на задвижку и сняла с меня ошейник — этот символ собачьей несвободы.
— Вот мы и пришли, Джек, — сказала она. — Теперь можешь отдохнуть.
Все складывалось как нельзя удачно. Метрах в двухстах от забора начинался лес. В выходные дни он наверняка полон грибников и дачников, но сегодняшним утром поселок был практически пуст, я мог в любую минуту отправляться домой, что, собственно, и намеревался сделать немедленно. Я легко перепрыгнул забор и широкой рысью помчался прочь.
