Я подумал, что хищники сбегутся к оставленным нами частям бизона, словно к приманке, и сообразив, как надобно поступить, предложил одной из наших юных красавиц, Легкой Бабочке, ласково и дружелюбно поговорить с человеком, засевшим в вигваме. Конечно же, она уговорила его, и Яппи Джерк высунулся наружу. Неловко и без особой прыти он выбрался наверх и, отказавшись от помощи, мешком свалился на землю. Ростом пониже Таксиста, он находился в куда лучшем физическом состоянии. И мышцы его были упругими, и двигался он, как молодой человек. В тот день бороды на лице его мы не заметили, однако не прошло и суток, как она появилась.
Оказавшись внизу, он с отвращением поглядел на останки животного, самую обыкновенную тушу бизона.
Угрюмый, как назвали мы его тогда, пока Таксист не открыл нам имени своего спутника, последовал за нами в деревню, чуточку отстав.
Маленький Медведь, нередко глубоко постигающий человеческую природу, подошел ко мне и сказал:
— Отец, человек этот, как видно, одержим духом, делающим его похожим на жителя Прерий. Не отвести ли и его к Шаману? Что, если он нуждается в помощи?
— Отличная мысль, — ответил я. — Однако не понимаю, что связывает этих бледнолицых. Светловолосый не выказывал спутнику никакого уважения; более того, трудности другого даже раздражали его и вызывали презрение. Тем не менее этот Угрюмый ведет себя так, как будто превосходит всех остальных. А вдруг он родом из какого-нибудь западного дикого и воинственного племени; похоже, он хочет властвовать, как поступает волк в собственной стае. Однако ни одному волку не придет в голову вести себя слишком самоуверенно в таком вот положении. Ты правильно сравниваешь его с людьми Прерий. Будем надеяться, что он научится вести себя правильно. Если он окажется опасным, мы его убьем.
— В нем нет ничего опасного.
— О незнакомцах нельзя судить заранее.
— Кстати, отец, а нельзя ли мне отправиться в путешествие взрослого будущей весной.
Юноши умеют удивить вопросом. Я был согласен на это, однако не хотел, чтобы Маленький Медведь узнал о моем решении слишком рано и чересчур торопил время, дожидаясь прихода весны. И потому ответил:
— Посмотрим.
Он вздохнул с нетерпением подростка, достигшего возраста, когда отцу повинуются скорее из любви, чем по необходимости. Такого долго уже не удержишь. И следующей весной будет как раз вовремя…
* * *
Эта зима оказалась одной из самых интересных в нашем вигваме.
Всю долгую зиму племя учило гостей своему языку и обычаям.
Во время одной из первых трапез к Угрюмому приковылял один из малышей и положил ручонку на его колено, требуя пищи. Однако же странный гость явно не понял его, отдернул ногу и сказал на своем языке какую-то резкость. Все мы были потрясены и смущены этим, а ребенок обиделся.
Таксист немедленно что-то сказал, использовав то особое прозвище — dumb shit, — которое я тогда неправильно принял за какое-то обращение, ну как «отец» или «брат». А потом улыбнулся малышу и подозвал к себе. И ребенок радостно уселся к нему на колени и принялся есть.
Шаман попытался помочь Угрюмому стать добрее, но скоро сдался и сказал:
— Демоны тут ни при чем. Он такой сам по себе.
Однако оба гостя освоились быстро. Когда миновала половина зимы, оба они уже достаточно хорошо говорили по-нашему. И темноволосый сразу, как только научился выражать свои мысли, потребовал, чтобы мы звали его «Боб». Титулы, с которыми обращался к нему Таксист, явно раздражали его. Он называл их оскорбительными.
Понимая, что у Таксиста есть причины для недовольства Угрюмым, мы стали звать второго Бобом, не желая никого обижать.
А потом, однажды днем ко мне явился Шаман. Он решил раскрыть тайну внезапного появления у нас этих людей. Я был вождем, и он пришел ко мне за разрешением. Дело в том, что при всей своей духовной одаренности в мире обыденном, мире человеческих отношений он иногда попадает впросак. Я охотно дал ему разрешение.
Да, Маленькая Лисичка, я понимаю, что он может услышать меня. Он ведь только прикидывается, спящим в том углу. Не беспокойся. Мы с ним давно, много лет учим друг друга, каждый по-своему, и не обижаемся на это.
