- Что еще интересного происходило в 1916 году?-- Ползиков достал из кармана блокнот.
- Битвы под Верденом и на Сомме. Более миллиона убитых с обеих сторон. Ни одна сторона не получила стратегического преимущества. Как видите, Европа успешно истребляла сама себя, так что все позднейшие войны, революции и деградации - только следствия первой мировой, на которой полегли лучшие: самые благородные, храбрые, честные и, пожалуй, самые добрые... Зачем я вам только это говорю, конечно же вас это не очень-то волнует. Может, поедем уже обратно в город?
- Я смотрю, вы до сих пор принимаете события первой мировой довольно близко к сердцу... Что еще замечательного происходило в этом роковом шестнадцатом? Может быть, что-то не связанное напрямую с войной.
- В области балета, что ли? Ну, была обнародована общая теория относительности Альберта Эйнштейна, хотя по мнению некоторых исследователей, создана она была куда раньше. Эйнштейн был странный человек на наш взгляд, он не торопился с обнародованием своих открытий. К 1916 году он, например, выдвинул гипотезу отрицательной гравитации, но о ней широкая научная общественность так и не узнала. И, собственно, после 1916 года, можно сказать вплоть до самой своей кончины, Альберт Германович над чем-то усиленно работал, но результаты этой работы нам неизвестны.
- Ах вот как. Жалко.-- Ползиков удрученно прищелкнул языком и сунул блокнот в карман.-- Вот незадача. Можно представить, чего мы лишились... Ну, ладно, пойдемте к машине.
- Знаете что, господин капитан. Я еще немного прогуляюсь, места-то больно приятные глазу, а потом поеду на электричке.
3.
Перед профессором стояли трое. Маленький крепыш, "шкаф" среднего роста и верзила. Несмотря на ужас, комичность ситуации тоже почувствовалась.
- Это тот, который с ментом приехал.-- ткнул пальцем "шкаф".
Маленький крепыш сделал шаг вперед, немного покачал головой из стороны в сторону, как будто что-то разглядывая на лице профессора, а потом врезал.
Оглушенный профессор прислонился к забору и попытался проглотить кровь, заполнившую его рот - плеваться ведь неприлично, он ведь никогда не плевался, по крайней мере на улице.
- Ну что, мусор, приссал? Это только разминка была, сейчас мы тебя мочить всерьез начнем.-- предупредил верзила.
Главное не терять достоинства, смотреть мучителям глаза, проглотить наконец эту кровь.
- За что?-- спросил Осмысловский.
- Кокретно за Саньку-Акулу, которого твой Ползиков посадил.
- Я не милиционер, я вашу акулу не то что не сажал, даже в море не видел.
- Я нам плевать. Ты с ментами знаешься, значит типа ответишь.
Профессор увидел, что между этими тремя монстрами и забором остался еще промежуток метра полтора.
Осмысловский качнулся, словно собираясь упасть, а потом скользнул вдоль забора мимо хулиганов. Кто они, уже бандиты или просто хулиганы, думал профессор на бегу.
Трое, то ли бандитов, то ли хулиганов, припустили следом. Вскоре стало ясно, что бег не является их сильной стороной. Или они как будто не торопились.
Но и профессор чувствовал, как что-то все больше сдавливает его мечущееся сердце - ведь всего две недели назад он вышел из больницы после приступа стенокардии.
Тяжелый удар в спину опрокинул его навзничь. Осмысловский вывернул голову набок и увидел как верзила готовиться влепить ему удар ногой под ребро...
Резкая боль пронзила профессора сбоку и он поперхнулся своим дыханием.
"Я не могу больше дышать. Я сейчас умру."
Бандит похаживал рядом и готовился нанести еще удар, подошел поближе и маленький крепыш. Верзила вежливо пропустил товарища и тот ударил профессора с другой стороны.
Как будто что-то лопнуло внутри и горячий поток вместе с тошнотой устремился к горлу. Белесый туман застил взор профессора, сделал плоским и малоразличимым мир вокруг. Но и сквозь эту плоскость рельефно проступал грязный носок ботинка. Носок приподнялся, отплыл назад...
И вдруг ... стук копыт и храп коня. Нога не ударила его. Нога хулигана принялась удирать вместе с другими хулиганскими ногами.
Осмысловский приподнял голову. Всадник на гнедом рослом коне нагонял убегающую бандитскую тройку. Послышался свист шашки и верзила улегся навзничь в грязь. Двое других бандитов перевалилось через забор и исчезло.
