Тут усмехнулся эпикифор.
– Дружба! О чем ты говоришь? Дружба для диктатора – это и роскошь, и кратчайший путь в могилу. Да и сомневаюсь я, что способны мы уже к дружбе, если говорить честно.
– Вот как? А почему?
– Потому что оба достигли немалой власти. Заметь: достигли. Тот, кто получает ее по наследству, либо в грозный час бывает востребован народом, тот еще может позволить себе друзей. Но – не мы, дорогой Шараф, нет не мы.
– Ну, почему, – обиженно повторил марусим.
– А потому, что мы свою власть добывали трудами да заботами. Своим потом и чужой кровью. Прошли весь вонючий путь. Потому что дорога к власти есть не что иное, как цепь предательств. Какие теперь из нас, к черту, друзья? Дружба невозможна без верности, а верность в политике – всего лишь разменная монета.
– Жаль, – вздохнул марусим.
– Жаль, – согласился эпикифор.
– Тогда как же, свет ты мой пресветлый, мы будем верить друг другу после победы над Поммерном?
– Да никак. В этом нет необходимости. Никто из, нас не сможет окончательно уничтожить другого. Хотя бы потому, что Покаяна и Магриб слишком велики пространственно.
– Так что же, беда Поммерна в том, что он мал и слаб?
– Ну да, – с несокрушимым цинизмом сказал великий сострадарий. – В конечном счете. В политике этого не прощают. Разве сам не знаешь?
– Знаю. Это и беспокоит. Магриб все же поменьше Покаяны.
– Зато на юге у нас живут непокорные горцы. А на востоке с Покаяной граничит не очень дружественный Альбанис.
– Вы же его разбили.
– Разбили, отобрали пару провинций, но не покорили.
– Зря, – сказал марусим, зевая.
– Мы не могли позволить себе долгой войны, имея за спиной этот самый Поммерн. Маленький и слабый, как ты говоришь.
Тут марусим зевнул еще раз, пошире. Тогда эпикифор незаметно дернул под столом шнурочек.
Неожиданно за стеной послышались звуки зурны. Марусим тут же перестал зевать.
– О! – сказал он. – Наконец-то.
Широко раскрылись двери. На занавеси колыхались гибкие тени.
– О-о! Робер, послушай, я тут нагрубил маленько…
Эпикифор нетерпеливо отмахнулся.
– Мелочи. Что с тебя взять, бурдюк… как там? Плесневелый, кажется.
– Плешивый.
– А, да-да. Затхлое растение ухух. Ты скажи, союз будет?
– Да будет, будет… приятный такой союзик. Слушай, а на небе твои астрономы ничего не видели?
– Абсолютно ничего.
– И болида не видели? Того, что на ваш Тиртан свалился?
Вот это был удар под дых. Эпикифор даже онемел.
* * *
Почти в середине Пресветлой Империи находилась и находится обширная и необычная область Тиртан.
Тиртан – это древнее плато, поднятое над окружающей местностью более чем на полкилометра. Склоны его столь круты, что доступны разве что опытным скалолазам, и то не везде. А людям обычным подняться на плоскогорье можно только по ущельям ручьев, которые на севере и востоке стекают в широко огибающий плато Ниргал, а на западе – в Огаханг. Причем далеко не каждое из ущелий доступно человеку. Большинство из них имеют узости, целиком затопленные бурными потоками. Благодаря своей труднодоступности Тиртан никогда особо не был заселен, а летом 839 года и вовсе обезлюдел. Этому способствовали события редкие и пугающие.
3 июля, часов около десяти утра, в небе юго-западной части Покаяны наблюдалось неестественное свечение туч. Позже стало понятно, что светятся не сами облака, а нечто, находящееся выше.
Это нечто находилось в движении, оно перемещалось со стороны Неза-Швеерской долины, лежащей у границы с Поммерном. Пролетев несколько в стороне от приграничного городка Оберсуа, неизвестный объект с глухим гулом удалился в северо-восточном направлении. Через разрывы в облаках было видно, что за ним тянется длинная полоса дыма. Дымный хвост и яркое свечение привело офицеров из расквартированного в Оберсуа штаба 4-й императорской армии к заключению, что атмосферу Терраниса посетил крупный аэролит. Начальник штаба немедленно отписал о происшествии в столицу.
Объект действительно по всем признакам выглядел аэролитом, иначе – болидом. Все сильнее сияя и сердито грохоча, он пролетел над южным краем конфекта Огаханг, наискосок пересек весь Пампас, срезал северозападный угол Хугианы и наконец упал на Тиртане. Где точно – никто не знал, но издали падение наблюдали несколько охотников-промысловиков.
