– Сколько на нем можно установить орудий?
– До ста стволов.
– На «Гевоне» сто десять пушек.
– Наш линкор будет иметь на одну палубу меньше. Это – плата за малую осадку. К тому же уменьшается обстреливаемая площадь борта, а остойчивость несколько возрастает.
– Зато низкий корабль легче взять на абордаж.
– Преимущество в скорости на то и дается, чтобы убегать от абордажа.
– Главный калибр?
– Не более тридцати шести фунтов.
– На «Гевоне» – сорок.
– А вот это – плата за уменьшение ширины корпуса. То есть за ту же скорость.
– Нельзя ли установить еще пару пушек в адмиральском салоне? Это существенно усилит кормовую батарею.
Лумба кивнул.
– Вполне. Но других возможностей увеличить количество артиллерии нет.
– Тогда надо повысить качество. Например, дальнобойность.
– Это возможно только путем замены чугунного ствола на стальной.
– Если это возможно, то что мешает?
– Думаю, в Денхорне, на артиллерийском заводе Брюганца с такой задачей справятся. Однако потребуется осваивать новые технологии. На это уйдет года три-четыре, не меньше.
– Столько же нужно и для постройки нового линкора. Совпадает.
– Только вот стоимость стальной пушки будет опять же в три-четыре раза выше, чем у чугунной.
– Что, выше стоимости корабля?
– О нет, конечно, – рассмеялся инженерный полковник. – Я вас понимаю. Эти затраты могут окупиться в первом же бою.
– Тогда пусть на новом линкоре будут новые пушки. Лады?
– Лады, – все еще смеясь, согласился Лумба.
На этом в тот раз они и расстались. Чтобы в дальнейшем провести множество часов вместе, – сначала над проектом, а потом – на стапеле, где был заложен «Магденау», их первенец и возлюбленное детище.
* * *
Работа оказалась захватывающей, новые идеи рождались непрерывно, в этом они с озорством состязались.
Уолтер предложил между досками наружной и внутренней обшивки разместить слой запасных ядер. От этого нижняя палуба «Магденау» получала своеобразное бронирование.
Матео быстро рассчитал, что, кроме этого, разнесенный по бортам чугунный балласт увеличит остойчивость судна. Еще он разделил трюм водонепроницаемыми переборками и раскопал рецепт негорючей шаровой краски для внутренних помещений. Уолтер тут же решил, что ее следует использовать и для наружного борта, чтобы сделать корабль менее заметным ночью и в ненастную погоду. С этой же целью он отказался от традиционных белых полос вдоль пушечных портов.
– Тогда серыми должны быть и паруса, – заметил Лумба.
– Почему же нет?
Оба блаженствовали. Они имели возможность воплощать в жизнь красивые идеи. Они создавали шедевр. Денег на это Бернар Второй не жалел. Курфюрст прекрасно знал, что против каждого построенного в Поммерне боевого корабля Покаяна, обладавшая значительно большими людскими и лесными ресурсами, строит три-четыре своих. По количеству обогнать флот базилевса было невозможно. Оставалось одно – превзойти в качестве.
И это вроде бы получалось.
В «Магденау» не был вбит ни единый железный гвоздь – использовались исключительно медные. Ничего не делалось «на глазок». Огромные дубовые шпангоуты с миллиметровой точностью вытесывались прямо по чертежу. С флорами, бимсами и стрингерами их соединяли чугунными кницами на чугунных же болтах. Использовалась только древесина не менее трехлетней сушки, причем подводная часть обшивки была выполнена исключительно из водостойкой лиственницы, как ни тяжело было ее обрабатывать плотникам.
Плотники, впрочем, не жаловались: платили им вдвое больше, чем при строительстве любого другого корабля. Так что на рабочие места верфи «Фоссблау унд Генхерн» в курфюрстенбурге Магденау существовал изрядный конкурс
Коэффициент «2» вообще был очень характерен для всего проекта. Создание «Магденау» высосало двухлетний бюджет курфюрстенмарине. Денег, затраченных на него, вполне хватило бы на строительство как минимум трех линкоров старого образца.
Однако результат того стоил. Когда новый линкор спустили на воду, в его трюме (неслыханное дело!) не смогли обнаружить ни капли забортной влаги. Приглашенному на церемонию Мак-Магону-старшему хватило одного взгляда, чтобы оценить функциональное изящество серого, еще лишенного мачт корпуса. Он сразу отметил самое существенное: острый, круто наклоненный форштевень, способный легко резать волну, низкие, с широким развалом борта, позволяющие ставить довольно тяжелые пушки даже на открытой палубе, округлые очертания кормы, не тянущие за собой много воды, и столь приятную морскому глазу общую «седловатость» профиля. По сравнению с «Магденау» стоящий неподалеку старый линкор «Зеелеве» выглядел настоящим ящиком, плавучим комодом.
