– Вы оба нужны друг другу, и это будет хорошо для тебя, – сказала Марлен.
Эрнест и Мэри помирились.
В марте Эрнест знал, как закончится война. Он отправился назад в Нью-Йорк. Ему не терпелось изложить свои мысли на бумаге. У него были личные впечатления о войне, и, по его словам, они имели смысл. Он сказал, что Первая мировая война не произвела на него никакого впечатления. Двадцать лет спустя после войны в Испании, как говорил он, чем больше он читал и вспоминал о ней, тем меньше он понимал в ней. Но Вторая мировая война оставила след в его душе.
В Гаване после войны Эрнест регулярно работал. В декабре 1945 года они с Мартой развелись. В марте 1946 года он женился на Мэри Уэлш. В эти первые послевоенные месяцы «Финка» и «Пилар» нуждались в большом внимании. Он построил мастерскую и вновь снарядил судно. Затем он вернулся к своему обычному графику работы по утрам. После этого были рыбалка, купание, выпивка, еда и сон до начала творчества на следующий день. Он рассказал о своих привычках обозревателям Леонарду Лайонсу и Ирлу Уилсону. А они, в свою очередь, поведали о них всему миру. Он был абсолютно искренен в своем совете писателям, побуждая их читать самые лучшие в мире произведения, учиться видеть, чувствовать, узнавать как можно больше о своем предмете и всегда останавливаться на том моменте дневного творчества, когда писатель четко представляет, что будет дальше. Тогда работа на следующий день пойдет легко.
Эрнест срочно разослал письма с приглашениями в гости своим друзьям. Он признавал, что утерял старое чувство команды и свободного течения разговора после каждого рабочего дня. Поскольку из-за агрессивности русских росла напряженность в мире, Эрнест написал Баку Ланхаму, бывшему полковнику из 22-го пехотного полка, о том, что если русские станут совершенно невыносимыми и неожиданно вторгнутся в Соединенные Штаты, то единственно разумным действием будет укрыться в горах и действовать хитростью. Во все времена он был за свободу человека и хотел сам сражаться за нее. Когда на Кубе образовалась первая организованная оппозиция президенту Доминиканской Республики Трухильо, Эрнест выступил перед войсками, которые должны были свергнуть эту диктатуру на востоке. Затем план вторжения был отменен после сосредоточения войск в районе Кайо-Конфитес.
В то время позиция кубинского правительства была очень шаткой. В доме Эрнеста произвели обыск на предмет оружия и нашли очень много всего.
– До того как должен был начаться суд, мы пригласили к себе на обед судью, – рассказывал он мне потом. – Бамби сам сказал, что ружья фактически принадлежат ему. Судья хотел знать, чем Бамби зарабатывает на жизнь. Я ответил, что он предприниматель. А это так, ты сам знаешь. Он изготавливал прекрасную наживку для форели, вручную обвязывая ее. Судья был впечатлен тем, что такой молодой человек является предпринимателем. Впоследствии все обвинения сняли.
Я работал на один из нью-йоркских журналов и начал писать роман о войне. Эрнест очень заинтересовался этим и предложил, чтобы я присылал ему главы будущей книги по мере написания. Всякий раз, когда я заканчивал очередную приличную часть, то сразу отсылал ему. Рукопись долгое время находилась у него. Затем он писал, что нет смысла в оправданиях за такую задержку, но он регулярно находит время знакомиться с этим. Он всегда собирался ответить, но откладывал и занимался своей работой. Он перечислил свои проблемы, включая возможность продать «Фифти Гранд» за хорошие деньги. Но, по его словам, на налоги уйдет четыре пятых суммы, а он не желает отдавать собственность за то, что он в конечном итоге получит. Тогда он затеял что-то совместное с Марком Хеллинджером, и он сможет двинуться дальше, если картина будет завершена, вместо того чтобы разбивать на части отдельные рассказы, что подобно разбиванию прекрасных вещей ручной работы для поддержания огня в очаге.
В то время Эрнест чувствовал, что сможет оказать мне финансовую помощь, но я должен буду сообщить ему, если окажусь совсем на мели. Он разбирал рукопись моего романа буквально по страницам. Он указал, что плохо, что хорошо, что отлично, и назвал часть, которая, по его мнению, просто великолепна, и он чертовски желал бы сам написать такое. Он подробно разъяснил, какие части необходимо доработать. Отсутствие интеграции беспокоило его, и он думал, что будет лучше издать это все в виде сборника коротких рассказов на одну тему. Он был в восторге от чувств, возникавших при чтении, но его беспокоила некоторая «недописанность материала». Он полагал, что это гораздо лучше словесной избыточности, но все равно это написано не так, как должно быть на самом деле. Он считал, что я мог придумать больше, чем уже заложено в книгу, и побуждал меня попробовать еще раз, потому что в те времена, по его словам, даже великая книга о войне могла потерпеть неудачу.
