Висящий над алтарем идол разорвал вязкое молчание невыносимым ревом. Десятки храмов по всему Иршаелю разразились истошным криком, не жалея слуха ни прихожан, ни даже прохожих, судорожно хватающихся за головы в надежде хоть как‑то заглушить эти отвратительные звуки.
Единственный, кто не склонился перед гневом Бога Мертвого Пламени, стоял и смеялся в лицо ревущему идолу, воссиявшему зеленым огнем. Чужой Бог ‑ недостойный противник, даже он дрожит от страха перед Тем, кто придет за всеми. Веве повернулся к развернувшимся небесам и закричал:
‑ У ТЕБЯ НЕТ ВЛАСТИ НАД НАМИ! ‑ На рваном лице Архиепископа разрасталась безумная улыбка. ‑ ТЫ ОДНАЖДЫ ПОКИНУЛ ЭТОТ МИР, И БОГИ СВЕРГЛИ ТЕБЯ! ТЫ НЕ ВЕРНЕШЬСЯ В ЭТОТ МИР! ИМЕНЕМ ВСЕХ БОГОВ И ДУХОВ, СТЕРЕГУЩИХ НАШИ ДУШИ ‑ БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!!!
* * *
Мы идем по бесплодным землям. Все вокруг смердит отчаянием и смертью. Каждый наш шаг разбивает в пыль камни и развеивает по ветру прах нечистых созданий. Мы идем туда, откуда все началось, где все закончится. И продолжится впредь.
На миг Мы становимся разными. Аннукар говорит, что наш путь неверен. Я отвечаю ему, что все дороги ведут именно туда. Но он против. Он желает пройти тот путь, что начертал ему старый Архимаг. Где‑то в глубине души Аннукар верит, что Некромант видит гораздо дальше меня. Что он желал ему добра. Аннукар, вампир, зверь в человеческом обличье… как же ты все‑таки наивен.
Он не желает спорить, и Мы вновь едины. Белендар бьется в агонии. Этот мир, пропитанный Тьмой до самого сердца, давно забыл, что Мы были здесь всегда. Мы согревали его, когда звери владели этими бескрайними землями. Разгоняли Тьму, когда люди поднялись с колен и задумались о сути мироздания. Вели сердца и души к Небесам, когда жизнь становилась пыткой.
И сколько раз Белендар находился на грани своей смерти. Первые люди были прекрасны. Сильны телом и духом, разум их простирал свои длани до самой границы Бытия. Первые люди. Но не единственные.
Дикие племена, лишь посмевшие задуматься о Творении, объявили Первых людей своими врагами. Не потому, что они были статны, их города велики, а мудростью своей Первые сплетали ветры и разжигали пламя. Они были другими, чуждыми жителям пустынь, гор и смрадных болот.
Их ярость, безумие, звериная жажда добычи сгубили Первых людей. Как бы не было велико их могущество, они не смогли отбить напор вездесущей орды. Первые люди ушли из Белендара, поклявшись сотворить новый, лучший мир, где Тьма и злоба не смогут затмить для них Света, и где их знания будут множиться столько, сколько позволит жизнь.
Мы любили Первых людей. Но их время прошло, и новые люди выстроили свои города на прахе Первых. Они сотворили Богов, и Боги спускались к ним, вещая о будущем и принося с Небес то, что люди могли взять сами, не волей, так трудами рук своих. Новые люди были не столь сильны и мудры, как их предшественники, но им хватило дальновидности сохранить древние знания, и в чем‑то даже преумножить их. Белендар не заметил особых перемен, пока гроза не подступила слишком близко.
Что может устрашить могучих вождей, когда их власть держится на любви народа, сильных воинах и бесконечном богатстве? Что они не смогут получить ни в дар от Богов, ни купить за золото, ни отобрать у соседей? Бессмертие. Страх смерти сковывал сердца новых людей легко, заставлял бояться конца своей жизни с самого появления на свет.
Первые люди не боялись смерти. Их жизнь во плоти была долгой, а за пределами ее ‑ бесконечной, и не существовало для них порога между живыми и мертвыми. И этот секрет они унесли с собой, сохранив его ни в письме, ни камне. Вожди новых людей призвали мудрецов и волшебников со всех подвластных земель, дабы втайне от простых людей обрести вечную власть в своих королевствах.
Долгие луны чародеи перебирали мудрость Первых, пытаясь продлить жизнь своим властителям или вернуть их из‑за завесы смерти. Все попытки оказались тщетны, и когда ушли все цари и правители, участвовавшие в поисках бессмертия, волшебники забыли о тайном уговоре, пользуясь теми плодами долгих поисков, что могли хоть как‑то помочь им в постижении вселенной и воли Богов.
