Рени вздрогнула.
В тот же миг она поняла, за кого ее принял этот человек, и почувствовала грозящую сестре опасность. Осознав, что внутренний голос, похоже, заставил ее выйти в город в одиночестве этим утром, чтобы спасти Элизу, она преисполнилась решимости это сделать. У нее не было никого дороже сестры.
– Да, – гордо приподняв подбородок на манер Элизы, отозвалась Рени. – А вы кто?
– Архиепископ де Борд, дитя, – вздохнул он. – Боюсь, нам с тобой придется подробно поговорить о твоей деятельности в этом городе.
Рени настороженно сверкнула огромными зелеными глазами на окружавших архиепископа стражников и сделала шаг назад. Солдаты шагнули вперед, а архиепископ де Борд скорбно опустил взгляд в землю.
‡ 16 ‡
Задание в Лонгвилле оказалось не таким тяжелым, как пророчил Лоран. На деле в ереси апостоликов был уличен лишь один приходской священник, прознавший об этом учении после паломничества одного из своих прихожан в итальянские земли. Остальные двое, указанные агентами, лишь вели с ним беседы и уже сами готовы были подкрепить свои подозрения и сдать еретика инквизиции. После допроса сомнений в их искренности не осталось. И все же больше недели непрестанной работы ушло на то, чтобы поговорить с прихожанами и допросить их. В особенности священника и обратившего его паломника, приговорив тех к ношению крестов – именно это наказание обычно при схожих обстоятельствах назначал Лоран. Священник вдобавок был лишен своего сана.
Вивьен никогда не думал, что привычка к бессоннице может сослужить ему хорошую службу, однако там, в Лонгвилле, когда приходилось изматывать себя работой, почти не смыкая глаз несколько ночей подряд, он даже успел возблагодарить Бога за то, что это испытание придало ему выносливости.
Ренар к бессоннице был не приучен, поэтому всю дорогу до Руана ворчал, отчего-то при этом все же не позволяя лошади перейти на галоп. Прибыв в Руан уже после захода солнца, Ренар спешился и хмуро заявил:
– Не знаю, как ты, а я просто не в состоянии сейчас идти и докладывать обстановку Лорану. Я совершенно без сил.
Вивьен понимающе улыбнулся.
– Уверен, что отчет Его Преосвященству может подождать до утра. Или ты хочешь, чтобы я пришел к нему с докладом один?
Ренар покачал головой.
– Лично я сейчас просто хочу спать. Если у тебя есть желание, можешь доложить ему обо всем сам.
– Но ты надеешься, что у меня нет такого желания, – ухмыльнулся Вивьен, понимая, что Ренара совсем не радует то, в каком свете он выставит себя перед епископом, если не явится.
В ответ Ренар лишь красноречиво передернул плечами: совесть подталкивала его все же явиться в резиденцию Лорана, а тело и уставший разум упрямо продолжали диктовать свои условия. Вивьен терпеливо вздохнул.
– Не мучайся, я к нему не пойду, – сказал он. – Подождем до утра и все ему скажем. Новости хорошие, так что, думаю, он будет принимать в расчет именно это, а не то, что мы не явились к нему затемно.
Ренар благодарно кивнул.
– Спасибо, друг.
Несколько мгновений прошло в молчании, затем Ренар чуть склонил голову, изучающе поглядев на Вивьена, и вновь сощурился.
– А ты, я так понимаю, и не думаешь отправляться спать, верно? Норовишь наведаться к Элизе? – Он усмехнулся. – В этот раз ты не везешь ей в подарок книгу.
Вивьен опустил голову, и в уголках его губ показалась смущенная улыбка.
– В этот раз не везу. Неоткуда было достать. Так что просто проведаю Элизу и дам понять, что вернулся. Она в отличие от Лорана вряд ли так легко отреагирует, если узнает, что к ней я с хорошими вестями не явился сразу по приезду.
Ренар вздохнул.
– Что ж, хорошей ночи. – Он осклабился. – Надеюсь, завтра на службу не опоздаешь.
– Не опоздаю, – заверил Вивьен, на чем они с другом распрощались до утра.
Оставив лошадь в конюшне, Вивьен неспешным шагом двинулся по погружавшемуся в темноту городу в сторону лесной тропы, которая должна была привести его к дому Элизы. Двигаясь меж деревьев, он отчего-то ощутил странное, давно забытое беспокойство.
«Я думал, этот лес уже перестал на меня так действовать», – усмехнулся Вивьен про себя. Сколь бы много Элиза ни рассказывала ему, как хорошо чувствует природу и в каком единении с нею находится, она так и не смогла привить ему такого же свободного и вольного отношения к лесу. В лоне своенравной и дикой природы он продолжал чувствовать себя чужаком, незваным гостем, которому стоит вести себя как можно осторожнее и вежливее, чтобы его не прогнали отсюда прочь.
