Наконец расстояние сократилось настолько, чтобы можно было рассмотреть спутницу мальчика. Элиза прежде не видела ее, поэтому особенно ею заинтересовалась.
Это была миниатюрная темноволосая девочка в красивом, но запачканном дорожной пылью платье. Она глядела вокруг с нескрываемым любопытством – явно приехала сюда впервые и будто хотела вобрать в себя все возможные впечатления и запомнить каждый листочек и каждую травинку на своем пути. Создавалось впечатление, что эти края привлекают ее какой-то волшебной, небывалой красотой, хотя Элиза не понимала, чем может так впечатлить обычная хоженая тропа через поле. Сложная прическа из косиц и шпилек на голове незнакомки сбилась – похоже, кто-то пытался зачесать ее густые волосы так, чтобы они выглядели подобающим образом, но старания пошли прахом.
Вторым гостем был хорошо знакомый худощавый мальчишка с тонкими, немного угловатыми чертами лица. Хитро поглядывая на Элизу, он подобрался и важно приподнял подбородок, будто пытался показать, что приходится хозяином всему вокруг. Впрочем, в какой-то степени так оно и было.
– Ваше сиятельство, – слегка кривляясь, склонила голову Элиза.
Мальчик поморщился.
– Элиза, ну ты опять? – протянул он. – Я же просил не называть меня так!
– Но ты же сиятельство, – хихикнула Элиза и с важным видом добавила: – Моя матушка обращается так к твоим родителям.
– А ко мне так обращаются слуги. И они мне не нравятся, – насупился мальчик в ответ.
Элиза рассмеялась.
– Ладно, Гийом, больше не буду, – примирительно ответила она. Легкая насмешливость из ее голоса при этом никуда не делась. Мальчик закатила глаза, но махнул рукой и повернулся к своей спутнице.
– Это Жаннетта, – представил он, решив, что этого вполне достаточно.
Темноволосая девочка скривилась, будто он сказал что-то неприятное.
– Дурацкое имя, – буркнула она себе под нос.
– Почему? – удивилась Элиза. – Красивое.
– Мне не нравится.
Элизу это замечание привело в легкое недоумение, а девочка тут же показалась ей немного странной. Однако ей не хотелось никого обижать, поэтому она лишь пожала плечами и промолчала.
– А это Элиза, – представил ее Гийом, небрежно махнув рукой в ее сторону. – И у нее проблем с именем нет.
Элиза невольно прыснула от смеха, увидев, как сердито нахмурилась Жаннетта. И почему слова Гийома про имя так задели ее? Странно.
– Можешь позвать сестру. И идем гулять. – Гийом произнес это так, будто только что оказал всем огромную услугу.
Элиза сердито посмотрела на него.
«Как называть его сиятельством, так он не любит, а как говорить приказным тоном, так он запросто!» – подумала она. Ее злость подкрепляло то, что Гийом не всегда себя так вел: когда рядом больше никого не было, он обычно не важничал.
Элиза почувствовала, как щеки ее вспыхивают от возмущения. И хотя мгновение назад она и сама собиралась окликнуть Рени, теперь ей хотелось поступить Гийому наперекор. Слишком уж ей не нравилось, когда он раздавал приказы – особенно ей в присутствии других людей, перед которыми он рисовался.
«Но не оставлять же Рени одну, только потому что мне не понравился его тон», – с тяжелым вздохом подумала Элиза.
Вложив в свой голос все недовольство, на которое была способна, она вскинула подбородок и холодно ответила:
– Сейчас.
***
– Теперь ты лови! – Элиза ткнула зазевавшегося Гийома в плечо и, хихикая, понеслась прочь, увлекая за собой Жаннетту.
– Ах ты… – Он бросился вслед за убегающими девочками, и те, восторженно визжа, припустились быстрее. Рени скрылась где-то в золотисто-желтых колосьях так, что потерялась из виду, и Гийом не питал надежды отыскать ее в этой игре. Поле казалось таким огромным, что в нем можно было затеряться, как в океане. Гийом никогда не видел океанов, но слышал о них от взрослых – это как большое море, а море – как очень большое озеро. Такое большое, что в него может поместиться вся Франция, и даже больше! До моря можно было бы доехать и посмотреть, что это такое. Но пока что Гийому этого сделать не удалось, поэтому приходилось довольствоваться лишь сравнениями, пришедшими в голову.
– Все равно не убежите! – крикнул он вслед двум мелькающим в высокой траве подолам юбок, и в ответ ему вновь послышался смех и шуршание колосьев.
