В соответствии с этим договором за США закреплялось «право на осуществление полного контроля за немецкими средствами массовой информации вплоть до 2099 года», включение, до этой даты, всех немецких спецслужб в организационную структуру спецслужб США на условиях полного организационного подчинения первых вторым, перевод золотого запаса будущего немецкого государства на хранение на территорию США (где он, кстати сказать, и без того пребывал после 1945 года и где находится и поныне). Договор особо оговаривал, что каждый вступающий в должность федеральный канцлер Германии перед принятием присяги на служение германскому народу должен сначала подписать этот акт[16], чем официально засвидетельствовать как свое личное подчиненное по отношению к Госдепу США и президенту США положение, так и вассальную зависимость от США германского государства.
Лишь после этого в сентябре 1949 года Вашингтон разрешал создать западногерманское государство – Федеративную Республику Германию, канцлером которой стал, предварительно подписав канцлер-акт, 73-летний Конрад Аденауэр. На пенсию с этой должности немцы отпустили его только через четырнадцать лет, в 1963 году.
Как уже было сказано в названии настоящей главы, Историю, конечно, творит народ, но изменяется она под непосредственным воздействием национальных лидеров, которые в ходе политических процессов дорастают до масштабов исторических личностей. Не всякому национальному лидеру выпадает стать фигурой такого масштаба. Из текста предыдущего раздела становится понятно, что Иосип Тито такой фигурой был, а Ангела Меркель – нет, хотя с 2005 года германский бундестаг трижды назначал ее Федеральным канцлером. Нужно, по-видимому, что-то еще, чтобы из формального лидера своей нации превратиться в действительно историческую личность. И дело совсем не в народной популярности, или, как сейчас принято говорить, в высоких имиджевых политических рейтингах.
В 2017 году в Германии проходили выборы в национальный парламент. Еще в январе рейтинг А. Меркель зашкаливал за 68 % народной поддержки, и ни у кого не было сомнений, в том числе и у нее самой, что ее политическая партия (ХДС – ХСС) наберет необходимое число голосов и Меркель в четвертый раз с триумфом въедет в ставший уже ей привычным за 12 лет кабинет Федерального канцлера на 8-м этаже здания ведомства Федерального канцлера на излучине реки Шпрее. Но прошедшие в сентябре выборы выявили, что возглавлявшийся Ангелой Меркель союз ХДС – ХСС получил самую низкую за полвека поддержку избирателей – 33 % и не позволил ей сформировать собственное правительство.
Провалили немцы и партию социал-демократов, СДПГ набрала самый худший за всю свою политическую историю результат – 20 %.
Немецкий народ куда как убедительно показал, что через 50 лет после ухода из жизни 91-летнего Конрада Аденауэра в Германии вообще нет такой политической фигуры, которой немцы хотели бы вручить свое настоящее и будущее.
Можно сказать и больше – после ухода из жизни в 1970 году президента Франции Шарля де Голля нет такой исторической фигуры и вообще в Европе. По-видимому, для того, чтобы такой фигурой стать, недостаточно просто занимать высшую государственную должность, иметь высокий рейтинг в глазах национальных избирателей и высоко котироваться в глазах международного общественного мнения. Нужно что-то. То, что невозможно измерить видимыми глазом политическими инструментами. Ответ на этот вопрос давно уже пытались получить многие лучшие умы человечества.
В научном плане дискуссии по этому поводу не прекращаются со времен Никколо Макиавелли (1469–1527), с момента выхода в свет его знаменитого произведения «Государь» (1513). Вопрос этот очень сильно занимал Г.-В.-Ф. Гегеля («Философия истории», 1831–1816), Фридриха Ницше («Так говорил Заратустра», 1881–1885), Г.В. Плеханова («К вопросу о развитии монистического взгляда на историю», 1895), других европейских мыслителей.
Что касается основоположника изучения этой проблемы в научном плане, то особый интерес даже для современного читателя представляет собой работа Макиавелли «Жизнь Каструччо Кастракани из Лукки», написанная им через семь лет после «Государя», ровно перед возвращением его на государственную службу, в июле – августе 1520 года, в конце его восьмилетней ссылки, которую Сергей Сергеевич Аверинцев (1937–2004), один из крупнейших советских, российских и мировых культурологов, считал, по аналогии с пушкинской, по творческим результатам своего рода «болдинской осенью». Ценна эта работа, в плане рассматриваемой нами темы, прежде всего тем, что этот первый в истории политической науки политолог, говоря современным языком, сформулировал догадку о том, что великие исторические личности в состоянии изменять историю, но и они осуществляют это не столько по своей воле, сколько в силу довлеющего над ними рока, для обозначения которого Макиавелли не нашел определенного слова и назвал просто «природой».
