— Вот, — сказал Роргар. — Потому и невозможно.
— Гидравлическая сила! — ошарашенно выдохнул Ульфрик.
— А?
— Я говорю, гидравл… тьфу, пропасть, да что это такое?!
— Без понятия.
Это «что-то», не встречавшееся прежде даже столь опытному саперу, составляло около восьми локтей в ширину и десяти — двенадцати локтей в высоту — по крайней мере, та его часть, что выступала из скалы. Выполнено оно было из темного матового камня, похожего на обсидиан, а всю поверхность покрывала искусная мелкая резьба, которой ничуть не повредили гномьи инструменты. Ульфрик уже успел заметить валявшуюся рядом пневматическую кирку с погнутым и смятым острием.
— Кто вообще мог закопать эдакую махину, да еще так глубоко? — спросил он. И не дождавшись ответа, повторил вопрос прямо в ухо Роргару.
— Никто, — ответил тот. — Ее не закапывали. Она же прямо в скале находится, со всех сторон окружена однородной породой.
— А значит?..
— А значит, эта штука появилась здесь еще до того, как скала затвердела. Лежит тут с тех времен, когда все вокруг было расплавленной магмой.
— Не может быть!
— Другого объяснения не вижу.
Ульфрик подошел ближе. Черная поверхность загадочного предмета так и манила дотронуться до него. Ульфрик не удержался. Пальцы коснулись крохотных завитков резьбы, дрогнули от резкого, обжигающего холода. Многие сотни тысяч лет этот холод хранился в глубине земли. Задолго до возникновения первых гномов в горном массиве наверху, он уже ждал их. Ждал, чтобы рассказать истории о сотворении мира, о Богах, предвечных создателях, канувших в небытие, о том, как из пламени и пустоты рождалась жизнь.
— Надо доставать, — сказал Ульфрик.
— Что?
— Я говорю, надо доставать, глухой ты булыжник!
— Нельзя, — покачал головой Скалогрыз. — Сначала нужно разобраться, что к чему. Да и как мы ее достанем, если не знаем, насколько глубоко она уходит в породу.
— То есть? — Ульфрик обернулся к саперу, чувствуя, как где-то в легких начинает закипать злость. — Ты предлагаешь оставить все как есть?
— Пока да.
— Пока? И сколько же оно продлится, это твое «пока»? До конца смены? До следующей декады? Представь, как сильно мы отстанем!
— Ну и что, — упрямился Роргар. — Кого волнуют другие бригады? Они же не нашли ничего подобного.
— Верно, — проскрипел Ульфрик, сжимая кулаки. — Но они добывают кристаллы! Они выполняют норму! А вы уткнулись в какую-то доисторическую ерунду и спокойно уселись на задницы. Теперь-то, мол, можно дальше не работать, план не выполнять, да?
Мысли о планах и графиках пробудили в душе Ульфрика прежнего черствого чиновника, которому не было дела до бесполезных древних артефактов или памятников. Ну попалась в шахте необычная штуковина — так вырубите ее из скалы и продолжайте добычу, незачем строить из себя ценителей старины.
— Это должны решать не мы, — спокойно сказал Роргар, вытряхнув из трубки пепел. — Это дело Конклава.
Ульфрик зажмурился. Ему приходилось присутствовать на заседаниях Конклава, и он прекрасно представлял себе, на что будет похож разговор в Гранитном Зале.
— То есть как «прекратили работать»? — спросит, вытаращив глаза, Стормфред Три Рога, старейшина Гильдии Рудокопов. — А кристаллы?
— Да, кристаллы! — подхватит тощий Холлдар Глинорукий, старейшина Гильдии Купцов. — Вы подумали о наших прибылях? О тех убытках, непоправимых, невосполнимых, небывалых убытках, которые вы и ваша бригада нанесли всей Глубинной Империи?
Ну уж нет, никакого Конклава. Нельзя допустить позора.
— Значит, так! — зарычал Ульфрик, обращаясь к столпившимся вокруг саперам. — За работу, лентяи! Берите кирки, кувалды, лопаты, вытаскивайте наружу эту подроблень! Каждый, кто не подчинится, следующую смену встретит на кухне — это я вам обещаю!
Скалогрыз только руками развел.
Тяжело вздыхая, гномы принялись за дело. Ульфрик уселся на большой кусок породы и принялся внимательно наблюдать за ними. Он был доволен собой. Оставался еще порох в этом обветшавшем теле, оставалась еще сила в усталой, измотанной душе. А потому его рановато списывать со счетов. Еще наступит день, когда…
Через пару минут Ульфрик уже дремал, убаюканный размеренным стуком инструментов. Все-таки он был весьма пожилой гном.
