Привет, Сёма!
Ты не представляешь, какие они тут тупые! То есть нам у нас там говорили, что они тупые, а оказалось, что они тут — действительно тупые… Я им сказал, что пишу на секретном драконьем языке, который ни один человек выучить никогда не сможет — и они мне поверили!!!
Да, чуть главное не забыл — пишу тебе из форта Нокс. Он теперь мой.
Но эти американцы — они сейчас реально тупые. Это называется "проективная материализация мифологем по Олджернону". Про этого Олджернона мне один здешний друган рассказал, — ты его не знаешь, его раньше Бэтменом звали. Он, этот Олджернон, был раньше жутко умный и последним держался, когда все прочие отупели, — у него для этого специальная дрессированная мышка была. Белая. А потом мышка сдохла, и он стал такой же тупой, как все, даже ещё тупее. И всё это случилось точно так же, как у нас медведи-душили завелись. То есть они думали, что у нас по улицам медведи ходят, а мы думали, что они тупые, а потом, когда всё разрешили… Ну, ты понял. И этот самый Буш, который президент, он у них теперь самый острый. Но давай я лучше по порядку расскажу.
Так вот, ты гений, и я тебе немного обязан: ты меня навёл на правильную идею, которую стоило реализовать. Ну, и я тоже гений: реализовал. Теперь у меня есть огромная сокровищница, полная золотых слитков, камней всяких, яиц, окладов и прочей дряни — про бумажные деньги да-же не говорю, их тут вообще как грязи. Я сто тысяч долларов съел. Оказалось совсем невкусно.
Я тогда после разговора с тобой подумал, прикинул, сколько лет мне на самый плёвый бриллиантик копить придётся — и решил, что так не пойдёт. Хорошо, маман опять в отъезде была — я ей записку оставил. Надеюсь, она там, когда вернулась, ничего у вас не сожгла? Или не вернулась ещё? Если не вернулась, как вернётся, ты ей сразу это моё письмо покажи, чтоб не беспокоилась — её сын теперь устроен в жизни, как настоящий уважаемый дракон, не чета всяким пролетариям. Отцу, если что, тоже покажи — хотя ему, наверное, всё равно. Он мне ещё когда сказал, что даже у евреев мужчина считается взрослым с тринадцати лет — а уж дракон таки точно лучше, чем какой-то там еврей. Так что я натурально взрослый, самостоятельный и ему совершенно по фигу.
В общем, дело было так: зарплату нам выдали в пятницу, как помнишь, тринадцатого. Я и махнул по Пятницкому шоссе до пересечения с "бетонкой" — там заправочка одна с хорошей вкусной солярой. Взял сразу четыре ведра — захотелось проверить, правду ли батя говорил, что на четвёртом ведре открывается второе дыхание.
Открылось. И тоже огненное.
Прочухался в среду. В Мурманске. На сейнере. Сейнер называется "Позитрон" — у них там у всех рыболовных судов такие дурацкие названия, потому что отрасль держит мужик, который раньше в Протвине секретным ускорителем работал. Элементарную физику изучал. Теперь вот рыбу изучает.
Ну, я тоже сходил поизучал. Народ на сейнере классный подобрался, старпом мне сам из корабельных запасов соляры отливал — я же спирт не пью, сам знаешь. Ходили по Баренцеву, ло-вили селёдку и сёмгу, один раз норвежский сторожевик поймали. Они тоже тупые, эти норвеги — думали, мы просто так за рыбкой пришли. А мы не просто так, у нас на борту Умка и Руслан Имраныч.
Руслан Имраныч — погранцовский дедушка, мы его на заставе одолжили. Кэп за него четы-ре тонны сёмги отдал, ага. Думали, что на всякий случай — а вот и пригодилось. У погранцов де-душки не такие страшные, как у стройбата, им даже автоматы брать разрешают — патронов, прав-да, всё равно не дают. Ещё у него глаза в темноте не светятся и лохматость повышенная, как у Умки почти.
А Умка — она медведица. Белая. Я сперва подумал, что из душили, но оказалось — нормальная. У неё вся семья с людьми тусуется, а прапрабабка вообще крутила с радистом с полярной станции. Как-то его там звали — Крендель, Хрюндель… Про это раньше тоже рассказывать нельзя было, потому что он был еврей. Теперь, понятно, уже можно.
