реального содержания разделяемых обществом моральных норм. Российскому государству как «единственному европейцу» народ всегда кажется недостаточно моральным. Становясь на путь вестернизации, как и прежде, Российское государство начало полагать себя также и моральным учителем народа. Сверху народная масса представлялась ему морально дезинтегрированным обществом, в котором распалось то, распалось се – и это необходимо скрепить. В этой ситуации тайна «духовных скреп» и «традиционных ценностей» заключалась в том, что объективно они не могли быть не чем иным, как средним между идеологизированными ценностями верхнего яруса полноценной моральной ценностной «пирамиды» и позднесоветской этикой добродетелей. Но для верхнего яруса им не хватало открытой отсылки к религии или идеологии, а для нижнего – тесной связи с конкретными социальными субъектами и социальными практиками (семей, гильдий, корпораций, общин и пр.). В итоге всегда получалась повисшая в воздухе симуляция. Хотя она казалась соблазнительной на первый взгляд, попытка прояснить ее подоплеку обнаруживала пустоту и практическую неприменимость. Неприменимость была обусловлена тем, что такой симуляции не хватало универсальности: в современном обществе «традиционные ценности» даже для их приверженцев оказываются произвольным набором ценностей. Все неудобное с точки зрения последовательно проводимой верности традиции в ее аутентичном виде просто игнорируется, поскольку большинство приверженцев «традиционных ценностей» на словах совсем не хотели бы всерьез жить по православному или исламскому «домострою» и «традиционное» для них означает в значительной мере почти неприкрытое позднесоветское.
С национальной идеей дело обстояло не лучше. Показательно, что попытки ее создания регулярно проваливались, а последняя версия в виде «патриотизма» и вовсе откровенно демонстрирует свою пустоту. Действительно, люди, которые декларируют необходимость (желательность?) выработки «национальной идеи», не могут представлять ее иначе, чем то, какой она была в пору позднего СССР, – только лишь формальной рамкой, пустым верхним этажом моральной пирамиды, который по инерции указывал этике добродетели ее место. Они полагают, что, надстроив такой же пустой этаж сегодня, они решат задачу. Проблема в том, что для достижения такой цели этаж должен был быть хоть когда-то полным – но предлагаемый ценностный новострой пуст изначально. Пустой этаж – хорошее место для привидений вроде «православия», «русского мира» или «патриотизма». Не случайно до сих пор никто так и не смог представить не вызывающего вопросов перечня традиционных ценностей и скреп. Содержание списка ведь не важно, важно само представление о том, что «нечто эдакое» должно быть. Неопределенность в данном вопросе позволяет уличать своих оппонентов в несоответствии абстрактным традиционным ценностям и духовным скрепам, представляя всякий раз новое их понимание ad hoc. Наконец, ради этих симулякров не надо всерьез поступаться своими частными интересами, достаточно просто делать все то же самое, что и делалось, ничего качественно менять не следует: пусть остается все то же самое, только больше и лучше. Именно это и является пределом мечтаний тех, кто правит Россией сегодня. Так, президент РФ В. Путин неоднократно выражался в том духе, что никакой иной национальной идеи, кроме патриотизма, придумать невозможно. Имеет смысл полностью привести текст одной из заметок, в которой, на наш взгляд, исчерпывающе представлен взгляд российской власти на национальную идеологию и то, чего власть в связи с ней ожидала от граждан. Итак: «„У нас нет никакой, и не может быть другой объединяющей идеи, кроме патриотизма <…>. Никакой другой идеи мы не придумаем, и придумывать не надо“, – цитирует „РИА Новости“ президента. Он также отметил, что и бизнес, и чиновники, и все граждане работают для того, чтобы страна становилась сильнее. „Потому что, если так будет, каждый гражданин будет жить лучше. И достаток будет больше, и комфортнее будет и т. д. Это и есть национальная идея“, – цитирует президента ТАСС. Владимир Путин добавил, что эта идея не идеологизирована и не связана с деятельностью какой-то партии, поэтому является общим объединяющим началом. „Она не идеологизирована, не связана с деятельностью какой-то партии. Это связано с общим объединяющим началом, – пояснил президент. – Если мы хотим жить лучше, нужно, чтобы страна была более привлекательной для всех граждан, более эффективной“. Ранее президент признался, что ему по-прежнему нравятся коммунистические и социалистические идеи: „Если мы посмотрим ῾Кодекс строителя коммунизма᾿, который широко тиражировался в Советском Союзе, он очень напоминает Библию, – сказал президент, выступая на первом Межрегиональном форуме ОНФ в январе текущего года. – Идеи-то вообще хорошие – равенство, братство, счастье, но практическое воплощение этих замечательных идей в нашей стране было далеко от того, что излагали социалисты-утописты. Наша страна не была похожа на город Солнца“. Он также напомнил, что все обвиняли царский режим в репрессиях, однако с массовых репрессий, имеющих вопиющий масштаб, началось становление советской власти. А летом 2015 года президент России Владимир Путин заявил, что верность ценностям патриотизма является „священным долгом“ россиян. Это заявление он сделал на вручении грамот о присвоении звания „Город воинской славы“. „Наш священный долг – быть верными великим ценностям патриотизма, хранить память о подвиге отцов и дедов, чтить наших ветеранов“, – сказал он»
