Заградительный огонь был непроницаем. Но громче барабанной дроби тревожного писка сенсоров дефлекторного поля и рыка двигателей кабину мотало от турболазерных залпов, которыми обменивались корабли, скопившиеся на орбите. Закрученный хитрой спиралью полет сквозь сражение порой так близко проходил от разрывов, что истребитель подбрасывало, и тогда пилот ударялся затылком о подголовник ложемента. И как никогда начинал завидовать клонам: по крайней мере у них на головах были шлемы.
— Р4, — позвал он по внутренней связи, — не мог бы ты хоть немного сдемпфировать перегрузки?
Дроид, устроившийся в специальном гнезде на левом стабилизаторе машины, просвистел фразу, подозрительно напоминающую извинения. Пилот хмуро глянул на него. Р4-П17 слишком много времени проводил в беседах с эксцентричным астромехаником Анакина и явно набрался дурных манер.
Дорогу вновь перегородили полосы огня. Пилот заглянул в паутину Великой силы, отыскивая безопасный коридор.
Такого не было.
Он негромко зарычал сквозь зубы, пуская машину в облет очередного разрыва, который легко ободрал бы с его истребителя обшивку, словно кожуру с перезрелого иторианского звёздника. Ненавидел он такие путешествия. Ненавидел.
Терпеть не мог летать против дроидов.
Засипел комлинк кабины.
— Нет еще дроида, который сумел бы летать лучше вас, учитель.
Новые краски в голосе бывшего ученика все еще удивляли Кеноби. Спокойная уверенность. Зрелость. А казалось — лишь на прошлой неделе Анакин был еще десятилетним мальчишкой, который ныл не переставая, лишь бы упросить, чтобы ему показали новую форму владения мечом.
— Прости, — пробормотал Кеноби, роняя машину в пике, чтобы пройти в шаге от турболазерного выстрела. — Я говорил вслух?
— Какая разница, даже если нет? Я знаю, о чем вы думаете.
— Неужели?
Кеноби отыскал за колпаком кабины бывшего падавана, который летел над ним вниз головой так близко, что если бы не разделяющий их транспари-стил, можно было пожать друг другу руки. Оби-Ван улыбнулся.
— Новый подарок Великой силы?
— Не ее, учитель. Опыта. Вы всегда так думаете. Оби-Ван все надеялся услышать в голосе Анакина прежний задор и беспечность. Не случилось. И не услышит никогда — после Джабиима. А возможно, и Геонозиса.
Война выжгла из парня беспечность.
Оби-Ван не сдавался, то и дело пытаясь зажечь в падаване былую улыбку. Анакин столь же упорно не отвечал.
Они оба старательно притворялись, что война их не изменила.
— А-а…
Оби-Ван снял руку со штурвала и указал своему перевернутому другу вперед. Туда, где бело-голубое сияние разделилось на четыре следа ионных двигателей.
— А что опыт говорит по поводу вон тех истребителей?
— Что нужно… отваливать!
Оби-Ван именно этим вплотную уже занимался — уводил истребитель в сторону, противоположную той, куда метнулся Скайуокер. Вражеские пушки полосовали пространство между ними, казалось отслеживая цель быстрее, чем та убегала.
Сигнал захвата в прицел не утихал: два дроида не отпускали его. Остальные, судя по всему, выбрали Скайуокера.
— Анакин! «Скользящие челюсти»!
— Мои мысли с вами!
Истребители ушли в огненную спираль. Автоматические корабли, не отставая, заложили такие виражи, которые убили бы живого пилота на месте.
Название маневр получил в честь паука-сабельника с Кашиийка, чьи жвалы напоминали хорошо заточенные ножницы. Дроиды быстро нагоняли добычу, лазеры прожигали вакуум с обеих сторон. Джедаи прочертили в пространстве зеркальный рисунок и в итоге зашли друг другу в лоб. Для обычных пилотов — чистое самоубийство. При таких скоростях замечаешь напарника, когда реагировать уже поздно.
Но пилоты не были обычными.
Их руками владела Великая сила, и машины, развернувшись брюхом друг к другу, промчались мимо, едва не опалив краску на бортах. Их преследователи считались новинкой среди дроидов Торговой федерации, но даже их электронные рефлексы оказались медленными: две машины столкнулись. Обе исчезли в огненных лепестках взрыва.
