в центре города, собственно во-он там, между салуном и заведением мамаши Шварцкопф, и лужа по сей день на месте… Шериф Бэнкс потом говорил – ну очень ему хотелось, чтобы в городе, где нет даже ручейка, появился собственный настоящий утопленник!..
Я больше не закажу, говорит Рик, даже и не думай.
Джонни Конь оглядывается на бармена и щелкает пальцами.
Вот это пример настоящего благородства, говорит Дядя. Как в старые добрые времена. Спасибо, Конь. Помнишь ведь, у меня когда звенело-шуршало в кармане, я всегда угощал. И ты угощал.
К столу подбегает мальчишка-подавальщик с бутылкой коричневой отравы. Здесь это называют «виски».
Заливаешь, Дядя, его же не было еще в то время, Коня-то, напоминает Рик.
И хорошо, что не было, кивает Дядя. Пристрелили бы к черту еще одного порядочного человека. Тот же Огги ему запулил бы. Или тот же Енот. Тогда, знаешь, простые были нравы. А чего, спрашивается, с нас было взять – деревня деревней. Почты нет, телеграфа нет, железной дороги нет, китайской прачечной нет, одни лужи и навоз. Из примет цивилизации только кузница – Дядя отгибает пальцы, – салун, заведение мамаши Шварцкопф и офис шерифа. Что еще? Ну, церковь, допустим, но она как-то не шибко влияла. Короче, общая дикость и ветхозаветная простота. Не понравилась чья морда – шарах в нее, и готово. А уж если морда красная… Джонни, ты не обижаешься? И правильно. Да, Конь приехал гораздо позже. А как приехал, сразу всех угостил.
И вас с Енотом, вворачивает Рик.
Не уверен, говорит Дядя. Не уверен. По-моему, Енот к тому моменту уже допрыгался.
Джонни Конь молча кивает.
Мы очень переживали, говорит Дядя. И радовались за Енота, и переживали. Боялись. В такую странную историю он влип…
Почему Енот-то, спрашивает Рик.
Может, ему на роду написано было, разводит руками Дядя. Именно ему, самому непоседливому и резкому из нас.
Нет-нет, отмахивается Рик, ты сначала объясни, почему он – Енот?
Похож, вот и Енот. Я еще не видел его, но все и так понятно – по выражению лица Дяди.
А почему я Дядя, отвечает вопросом на вопрос Дядя. Потому что Сэм Андерсон [2]. Ну, Огги понятно, отчего Плюх. А у Енота была круглая бобровая шапочка с енотовым хвостом. И сам он юркий, подвижный, с хитрой такой мордочкой. Вот и получился – Енот. Никогда не жаловался, между прочим. Маленький, да… Помню, останавливался у нас проездом Док Холлидей – ну, знаете, тот, который умер от чахотки, – картишками дергал в заведении у мамаши Шварцкопф. И вздумалось ему задеть Енота. А Енот всегда носил два револьвера: один нормальный кольт «эс-эй-эй», а другой – «байнтлай» с длиннющим стволом и приставной кобурой. Лупил из него всякую живность как из винчестера. Где добыл, не рассказывал. Может, ухлопал кого. Да наверное. И, в общем, то ли
Холлидею не понравился Енот, то ли понравился его револьвер, но он возьми и ляпни: обычно самую длинную пушку выбирает тот, у кого своя коротенькая. Мы все притихли, ну, думаем, началось. А Енот вместо того, чтобы вызвать Дока на улицу, просто скромно улыбнулся, расстегнул штаны и – показал.
Дядя выдерживает паузу. Джонни Конь не шевелится. Рик тоже. Я оглядываюсь на бармена и киваю.
Спасибо, молодой человек, говорит Дядя. Вот пример истинной учтивости. Было время, когда демонстрация хорошего воспитания считалась естественным делом и не предполагала благодарности. Но в эпоху коммерциализации всего и вся, когда миром правит доллар… Эх! Ваше здоровье.
И Енот – показал Холлидею, напоминает Рик.
О да, усмехается Дядя, там было на что посмотреть! Мы-то знали, Енот не раз говорил, что сам такой щуплый потому, что весь в корень пошел. Ну, и девицы из заведения мамаши Шварцкопф делились впечатлениями. А Холлидей как глянул, прямо окаменел. Потом встал, сказал «приношу извинения, сэр» и церемонно протянул Еноту руку. И Енот, по-прежнему с расстегнутыми штанами, руку его пожал.
Холлидей заказал шампанского, и они сели играть в покер, досказывает за Дядю Рик.
Енот не играл с шулерами, мотает головой Дядя. Слишком умный был для этого. С Холлидеем сели мы. Потом хотели вымазать его дегтем и извалять в перьях, но ограничились тем, что отняли проигранные деньги. Нехорошо показалось унижать больного человека, он уже вовсю кашлял, бедняга Холлидей. Черт побери, какие люди тут бывали!
