Известно, что стряпчие подчас избирают этот путь ухода из жизни, когда испытывают страх перед судебным расследованием Общества юристов, но честность мистера Хантера служила образцом для всех. Оставалось лишь предположить, что в пятьдесят лет он вдруг задумался о смысле жизни и понял тщетность всех своих надежд и усилий.
Перед Уилфредом, по крайней мере, такой вопрос до сих пор еще не вставал. Под его энергичным руководством фирма упорно шла к процветанию, одновременно расширяя свои деловые связи и становясь более разборчивой в выборе дел таким образом, чтобы заниматься более доходными статьями закона. Помимо него, во главе фирмы стояли теперь еще два новых старших партнера, Мамфорд и Эсслин, и два младших партнера, каждый из которых специализировался в какой-то одной области законодательства или группе смежных областей. Специализацией Энджелла были имущественные и земельные сделки.
Войдя в свой кабинет, он тут же позвонил по телефону сэру Фрэнсису Хоуну и сказал, что хочет повидаться с ним по поводу одного неотложного дела.
— Я ужасно занят, — ответил Хоун. — Не могли бы вы сказать мне, о чем, собственно…
— Видите ли, я бы предпочел не распространяться об этом по телефону, скажу только, что речь идет об имении Хэндли-Меррик и семействе Восперов. Обстоятельства изменились, и, мне кажется, нам следует испробовать новый подход.
— Это так уж спешно?
— Весьма возможно. Если, узнав новости, вы со мной согласитесь, я начну действовать немедленно.
— Давайте встретимся в десять, для вас не поздно? Я приглашен на обед, но смогу отказаться.
На этом и порешили, и Энджелл вызвал мисс Лок и попросил заказать ему билет на самолет в Женеву. Она спросила:
— Первый класс или туристский, сэр?
— Ни тот, ни другой. В это время года есть еще один дешевый ночной рейс. Посмотрите, не удастся ли заказать на него билет. Это на 13 фунтов дешевле обычного туристского. Я не совсем уверен, но в прошлом году он вылетал в три часа утра.
Мисс Лок вышла, и он стал листать дневную почту. Старая миссис Монтегю все еще торговалась о сумме счета за ведение дела. Он продиктовал на диктофон письмо, предлагая снизить сумму на 15 %, с условием, что она откажется от слова «грабительский». Компания «Паркинсон и Паркинсон» намекала, что готова прийти к соглашению по делу Джона Хейга. Они до сих пор, по-видимому, не имели понятия — о чем их придется поставить в известность — сколь малы у них шансы на успех. Пришел следующий номер журнала «Здоровье для всех». Он пометил себе, что подписку на этот журнал следует аннулировать.
Мисс Лок позвонила и сказала, что ей удалось получить последний билет на ночной рейс, время вылета 3.20, и он попросил секретаршу принести ему папку с делом Восперов, несколько минут изучал его и делал пометки. Папка была пока что тонкой, но он надеялся, что в скором времени она пополнится.
Прежде чем покинуть контору, он повидался и с Мамфордом и с Эсслином. Мамфорд, мужчина около пятидесяти, был тучным, темноволосым, неопрятным, с неуклюжими движениями, длинные пряди его волос переплетались на голове, напоминая пешеходные дорожки. Эсслин, чех по происхождению, был на десять лет моложе Мамфорда, и Энджелл взял его в компаньоны всего три года назад, оценив его острый ум и высокий интеллект, развитию которого не помешало полученное юридическое образование. Мамфорд был медлителен и надежен; Эсслин — честолюбив и подвижен; неплохая пара в упряжке, которой, правда, требовался кучер.
Энджелл в разговоре с Мамфордом не упомянул о леди Воспер, ибо это, собственно, того не касалось. Расспрашивая Матьюсона, он упомянул имя Мамфорда затем, чтобы показать отсутствие личной заинтересованности. Если у Матьюсона создалось впечатление, что контора исполняет функции семейных стряпчих Восперов, то при сложившихся обстоятельствах, решил Энджелл, тактика его была вполне оправданной.
Покинув контору, он проехал в метро от Холборна до Бонд-стрит, но обеденное время в его клубе еще не началось, поэтому он отправился в ресторан при отеле Клэридж, где можно было за одну общую цену получить несколько закусок. Сегодня он съел три порции этих закусок и выпил бутылку пива, поскольку смешно было бы заказывать по баснословным гостиничным ценам вино. К тому времени когда он закончил трапезу, подошло обеденное время в клубе и он решил прогуляться пешком до Ганновер-сквера; в клубе он легко пообедал, заказав копченую форель, седло барашка и стилтон и запив все это бутылкой «Бел Эйр» урожая 1959 года.
