Разговор этот, разумеется, произошел уже после того, как лед был сломлен. Нежданного гостя приняли поначалу весьма сдержанно. Как если бы Энджелл явился по поводу уплаты страховки. Он объяснил, что приехал на несколько дней отдохнуть в Швейцарию и воспользовался этим, чтобы заехать к Восперу с одним предложением. Затем разговор коснулся денег, крупных сумм, и атмосфера окончательно прояснилась.
Затем последовал ленч, очень вкусный, но весьма скудный — Воспер находился на какой-то нелепой диете — черепаховый суп с хересом, палтус под тонким соусом и на сладкое суфле; а после ленча супруга Воспера и его младшая дочь оставили их наедине, и они уселись на застекленной веранде с видом на озеро, курили сигары «Лондсдейл» и потягивали портвейн, и Энджелл начал более подробно рассказывать о своем предложении.
Выражение лица Воспера, пока он слушал, не менялось. У него было лицо актера, несмотря на возраст, черты еще не утратили былой красоты, но носили следы забот и усталости. Это и вдобавок еще грива длинных седых волос, зеленый бархатный костюм, мягкий галстук свидетельствовали о богемном образе жизни виконта, указывая в то же время на некоторую изнеженность и слабость характера.
Воспер сказал:
— Я уже слышал от Флоры об этом предложении. Мы с ней, правда, не переписываемся — не в таких мы отношениях, — но попечители сочли нужным поставить меня в известность. Во всяком случае, я бы отказался от этого предложения.
— Простите почему?
— Cui bono?[2] Я не столь глуп. Даже если бы мы продали имение за 60 000 фунтов, то попечители должны будут снова вложить эту сумму, чтобы оно получало пожизненный доход. Деньги могут обесцениться, а недвижимая собственность — никогда. Мой сын Гарри — вот кто от этого больше всего выиграет.
— Но наше новое предложение…
— О, да, звучит заманчиво. Но что за ним кроется?
— Что вы имеете в виду?
— Хорошо, давайте начнем по порядку. Прежде всего, почему вас вообще интересует это имение?
— Наша компания смотрит в будущее и принимает во внимание его долгосрочные…
— Ваша компания. Вы имеете в виду эту, как ее…
— Компанию «Земельные капиталовложения», да? Сэр Фрэнсис Хоун, член правления, является ее президентом. Я — директором и одновременно советником по юридическим вопросам.
— Прекрасно, это мы выяснили. Продолжайте.
— Наша компания предусматривает свои будущие имущественные сделки, мы занимаемся покупкой земель и в Хэмпшире, и в Суффолке, делаем вложения, рассчитанные на долгий срок. Компании, ведущие имущественные дела, как вам известно, время от времени занимаются покупкой земель. Большая часть земель, которые мы приобретаем, будут оставаться незастроенными на протяжении, может быть, жизни целого поколения, но их необходимо держать про запас, то есть на будущее. Разумеется, это лотерея. Но мы учитываем, что оба эти графства расположены поблизости от Лондона и им не избежать в дальнейшем застройки.
— И все-таки, почему вас интересует именно Меррик-Хауз? Он же находится совсем в глубине сельской Англии.
— Это имение сулит перспективы в будущем. Кроме того, имению принадлежат еще 200 акров земли.
— Пахотной земли. Сельскохозяйственной. Где всего несколько фермерских коттеджей.
— Да, мы это учитываем. И все-таки нам это выгодно.
— Настолько выгодно, чтобы приехать ко мне и предлагать еще более крупную сумму, не так ли? Почему вы сначала обратились к Флоре?
— Мы думали, лорд Воспер, что владелицей имения является она. Но она нам сказала, что имение под опекой и после ее смерти перейдет к вам. Разумеется, даже и при таком положении она имеет право продать нам имение, с вашего, конечно, согласия, но поскольку ее согласия мы не получили, дело, естественно, остановилось.
— Она отказалась продавать?
— Отказалась.
— По какой причине?
— Насколько я понимаю, по причине чисто сентиментального порядка.
Воспер проворчал:
— По-моему, довольно трудно питать сентиментальные чувства к такому уродству, как Меррик-Хауз. Я всегда с радостью уезжал оттуда.
Энджелл кивнул в знак согласия, выжидая, что за этим последует.
Воспер пускал струйки дыма в сторону горных вершин, виднеющихся вдали, по ту сторону озера. Еще сегодня утром вершина Монблан и все остальные, покрытые снегом горные пики были скрыты за облаками; а теперь так четко вырисовывались на фоне неба, что казались театральной декорацией.
