Йога представляет собой поразительно многогранное явление, и посему трудно поддающееся определению, поскольку для каждого утверждения здесь найдутся исключения. И тем не менее, что оказывается общим для всех ветвей и школ йоги, так это их занятость состоянием бытия, иначе сознания, представляющимся воистину необычным. Одно древнее сочинение по йоге, Йога-бхашья Вьясы (1.1), передает само существо подобного устремления следующим выражением: «Йога есть экстаз»[25].
В данном санскритском тексте словом, переведенным как «экстаз», является самадхи. Определение Вьясы породило среди его комментаторов и современных ученых нескончаемые споры, ибо как может самадхи, на чем тот настаивает, быть неизменным свойством сознания (читта), когда само сознание постоянно изменяется. Мы способны понять это определение лишь в том случае, если свяжем его с представлением о том, что трансцендентное Я, пуру ша, вечно пребывает в состоянии экстаза, и что подобное состояние всегда остается одним и тем же, независимо от смены настроения и свойств человеческого ума [26]. В таком случае употребление Вьясой понятия самадхи в данном контексте очевид ным образом согласуется с тем экстатическим состоянием, которое является отличительным признаком йогической стези.
Понятие самадхи имеет первостепенное значение в йоге и будет беспрестанно встречаться в данной книге. Поэтому кажется уместным истолковать его подробно с самого начала. Санскрит — язык, на котором написано большинство трудов по йоге, — особенно подходит для обсуждения философских и психологических предметов. Он позволяет точно выразить все оттенки мысли, что на ином языке часто требует привлечения нескольких слов. Например, слово самадхи состоит из предлогов сам (схожего с греческим син и а[27], с последующим глагольным корнем дха («размещать, устанавливать») в его измененной форме дхи. Буквальное значение термина поэтому следующее: «размещение, установление вместе».
Что здесь составляется, или соединяется, так это сознающий субъект и его мыслимый объект или объекты. Самадхи оказывается одновременно и техникой, средством объединения сознания, и итоговым состоянием экстатического единения с объектом созерцания. Христианские мистики говорят о таком состоянии, как о «мистическом единении» (unio mystica). Как заметил всемирно известный историк религии Мирче Элиаде, самадхи в действительности скорее является «инстазом», нежели «экстазом» [28]. Греческого происхождения слово «экстаз» означает пребывание (стазис) вне (экс) обычного я, тогда как самадхи говорит о нахождении (стазис) внутри (эн) Я, трансцендентной Сущности личности. Но оба эти толкования верны, поскольку мы можем пребывать в Я как Я
