- Подождите, - остановила меня Юстасия. - Вы читали Сэлинджера? Призраки читают книги? Вот это новость!
- Все не так просто. Большую часть времени я дремал, сидя в этом самом кресле, и мне снились сны. Разные сны. В некоторых снах я был настоящим живым человеком и жил довольно обычной жизнью: ел, гулял, зарабатывал деньги, веселился с друзьями, влюблялся, ходил в кино... И разумеется, читал книги. Очень много книг. Мне, знаете ли, снилось, что я - заядлый читатель... Если честно, я не уверен, что это были просто сны. Возможно воспоминания. Как бы то ни было, моя память хранит информацию о том, что я читал Сэлинджера. А откуда взялись эти воспоминания, тут уж мне не разобраться... - Я с наслаждением вдохнул ароматный ночной воздух и улыбнулся: - Вы представить себе не можете, какое это удовольствие: быть живым человеком! Столько интересных ощущений... Взять хотя бы этот запах господи, я уже забыл, для каких изощренных наслаждений создан человеческий нос!
- Что ж, тебе, в отличие от нас, есть, с чем сравнивать, примирительно сказала Алиса. Мне с самого начала показалось, что уж кто-кто, а она относится к моим словам с полным доверием.
"Она старше всех и дольше всех жила в ожидании чуда, - подумал я. Когда тебе пятьдесят, а никаких чудес в твоей жизни еще не было и, вроде бы, не предвидится, ожидание становится требовательным и неистовым, и разум готов в любую минуту уйти, обиженно хлопнув дверью... Так что она заранее была согласна поверить во что угодно, в том числе, и в призрака, явившегося в разгар спиритического сеанса - почему нет? Что ж, иногда доверчивость может оказаться мудростью - если очень повезет..."
- Что это? - вдруг спросила Лиза. Она сделала шаг в сторону окна и остановилась, не решаясь приблизиться ко мне на расстояние вытянутой руки.
- Там кто-то поет?
- Где? - переполошилась Алиса.
Юстасия замерла, прислушиваясь.
Я тоже напряг слух: до сих пор я был так увлечен разговором, что на другие вещи моего внимания попросту не хватало. Где-то очень далеко - на другом берегу озера Шёнзее, или в лесу, за полями для гольфа, или на небе звучали негромкие высокие, но не женские и не детские, скорее уж бесполые, голоса. Они выводили какую-то очень простую, но чарующую и смутно знакомую мелодию - я не мог толком разобрать ее рисунок, слишком уж издалека она доносилась.
- Где-то я слышала эту песню. Но... Нет, не помню!
- Некоторые вещи кажутся знакомыми - не потому что действительно встречались нам прежде, а потому, что... не знаю, как сформулировать...
Наверное, они просто совпадают с ритмом, в котором стучит твое сердце, - сиплым, прерывающимся голосом сказала Юстасия. А потом заплакала - тихо и с каким-то странным наслаждением, не прогоняя с губ улыбку. Так плачут только очень счастливые люди - счастливые настолько, что традиционные способы изъявления чувств им уже не подходят.
- Так должны петь ангелы, - Алиса тоненько хихикнула, очевидно собственные слова показались ей слишком нелепыми, чтобы оставаться серьезной. - Маленькие белые пупсики с золотыми крылышками, на верхушке рождественской елки...
И тогда снова подул ветер, но на сей раз он не стал бить стекла и грохотать оконными рамами. Он был нежен и предупредителен: убрал в сторону упавшую на глаза серебристую прядь Алисы, высушил мокрые ресницы Юстасии, ласково обернул яркий шарфик вокруг шеи Лизы. А потом добрался до меня и я мог поклясться чем угодно! - затаился в моем рукаве, до поры, до времени...
Глава 13
Лэй-Цзу
Лэй-Цзу изображали с третьим глазом на лбу, из которого лился поток света.
- А с какой стати вам взбрело в голову вызывать духов? - спросил я, когда ветер утих. - Просто так? Или вы догадались, что на вилле... - я запнулся, поскольку не знал, как определить собственное присутствие в этом доме, и за неимением лучшей формулировки добавил: - вы поняли, что здесь что-то водится?
- Нет. Наверное все-таки нет, - Алиса хмурила брови, пытаясь сформулировать ответ. - Правда, меня одолевали странные предчувствия всякий раз, когда я проходила мимо твоего кресла, но они надо мной смеялись, укоризненный взгляд на подружек.
