Майнцер убедительно демонстрирует нам, что в настоящее время необходим переход от линейного мышления к мышлению нелинейному. Мы приходим к осознанию, что природа, по выражению Яна Стюарта, «безжалостно нелинейна». Нелинейность означает наличие «тяжелых хвостов» в функциях распределения вероятностей, а значит, существует вероятность свершения даже маловероятных событий. Экстремальные события – скорее норма, чем исключение для сложного мира, в котором мы живем. Нелинейность означает возможность разрастания флуктуаций (эффект бабочки). Нелинейная система проходит через состояния неустойчивости и чувствительным образом зависит от начальных условий: малые события, незначительные отклонения, флуктуации могут привести к колоссальным последствиям. Синергетические эффекты нелинейных взаимодействий не могут быть предсказаны в их отдаленных следствиях. Кроме того, нелинейность означает масштабную инвариантность, самоподобие, вложенность структур мира как в их пространственном, так и во временном аспекте.
Социальные инновации тоже можно рассматривать с точки зрения теории сложных систем. Динамика инноваций предстает, по Майнцеру как социодинамика с аттракторами. Инновации проходят в своем развитии определенные жизненные циклы. На первоначальной стадии рост незначителен: новый продукт, новая технология, новый способ жизни утверждают себя, что связано с большим сопротивлением со стороны старого, устоявшегося, общепринятого. Затем потребность в новом социальном продукте или технологии резко возрастает, ее рост, признание и скорость диффузии в обществе значительно увеличиваются. На третьей стадии жизненного цикла рост замедляется, стагнируется и даже может наблюдаться некоторый спад интереса к инновации, ее значимости в жизни общества. Продолжительность жизни социальных инноваций зависит от многих факторов: и от радикальности самой инновации, и от сегодняшнего умонастроения в обществе, и от наличных трендов в развитии социальных технологий и изменении социальных ожиданий. Компании, культивирующие и поддерживающие социальные инновации, вытесняют с рынка те компании, которые не способны к инновациям, слепы к запросам завтрашнего дня.
Майнцер обращает внимание на описанный Й. Ф. Шумпетером феномен сгущения, или «роения» инноваций. Этот феномен проявляется и в современной культуре, и в истории развития культуры, когда рождались плеяды талантов. Например, XVIII и XIX вв. в Германии – время расцвета творчества поэтов-романтиков, возникновения и расцвета немецкой классической философии, XIX век в России – время творчества великих русских писателей, в результате чего Россия заняла одно из первых мест в мировой литературе. С точки зрения нелинейной динамики этот феномен может быть объяснен как проявление нелинейности развития культуры, прохождение через моменты обострения, сменяемые более спокойным, плавным развитием. Цикличность развития и вложенность циклов (разномасштабность циклов, когда циклы накладываются на циклы) характерны для сложных самоорганизующихся систем самой разной природы.
Благодаря нынешнему проникновению в понимание динамики сложных систем возникают новые подходы в теории управления и прогнозировании (исследовании будущего). Они исходят из понимания недостаточности теории рационального выбора, или рационального действия (theory of rational choice/action). Последняя была до сих пор господствующей парадигмой в микроэкономике, политической науке и социологии. Как показывает Майнцер, эта теория подвергается ныне серьезной критике. Ошеломляющая сложность мира, возрастание темпа экономических, геополитических, социальных изменений, неопределенность, смутность, неясность будущего (будущее как fuzzy future) вынуждают человека как актора социального действия быть более гибким, уметь подстраиваться под ситуацию и изменять свою стратегию в зависимости от изменяющихся условий. Происходит концептуальный сдвиг от теории чисто рационального выбора к теории ограниченной рациональности (bounded rationality), в которой учитываются интуитивные, импульсивные, внерациональные факторы принятия решений, личный опыт субъекта экономического действия, его неявное знание. Понимание макроэкономических трендов невозможно без микроэкономического анализа, а теория сложных систем как раз и пытается понять закономерности связи системы как целого и системы на уровне ее элементного строения, общие паттерны рождения порядка из беспорядка. В микроэкономике приобретает ценность когнитивный подход. Принимая решения, субъект экономического действия вынужден учитывать разнонаправленные ценностные векторы, факторы риска, использовать свою личную интуицию и эвристики, сложившиеся на основе накопленного опыта.
