А всё начиналось с исследовательских увлечений и явной склонности Варелы к философствованию еще в студенческие годы. Как студенту, стремящемуся проникнуть в существо биологических проблем, ему посоветовали установить контакт с нейробиологом Умберто Матураной. В своей биографической статье «Первые шаги автопоэзиса: Хайнц и Чили» он вспоминает: «В погожий апрельский день в 1966 году я пошел, чтобы познакомиться с ним в его лаборатории, расположенной в подвальном помещении одного из отделений новой школы. В то время Матурана был уже признанным ученым, известным по своим иследованиям в области физиологии зрения, результаты которых были представлены в нескольких классических статьях, написанных в Гарварде и в Массачусетсом Технологическом Институте. В Чили он продолжал работать по физиологии и анатомии сетчатки глаза позвоночных животных»[307]. Ввалившись в его лабораторию, юный студент со всем энтузиазмом заявил, что хочет «изучать роль сознания во вселенной», на что получил от Матураны ответ: «Мой мальчик, вы попали как раз туда, куда следует».
Еще будучи студентом биологического факультета Католического университета в Сантьяго, Варела стал серьезно увлекаться философией, читая классические тексты Аристотеля, Ортеги-и-Гассета, Сартра, а также открыл для себя европейскую феноменологическую традицию, обратившись к изучению воззрений Гуссерля, Хайдеггера, Мерло-Понти, – философов, которые наложили отпечаток на все его последующие исследования в области когнитивных наук.
Следуя по стопам своего учителя Матураны, Варела для завершения своего биологического образования в январе 1968 г. отправился в Гарвардский университет, где в июне 1970 г. защитил докторскую диссертацию по проблеме обработки информации, получаемой сложным глазом насекомого. По признанию Ф. Варелы, чрезмерно прагматическая ориентация американской науки совсем не подходила складу его ума, его всегда интересовали вопросы биологии познания и более общие вопросы природы феноменов сознания. Когда его втягивали в дискуссии во время ленча в студенческой столовой, обычной реакцией были слова: «Франсиско всегда впадает в философию».
После успешного окончания Гарвардского университета Варела имел блестящие предложения от престижных американских университетов. Но, не подчинившись закону утечки мозгов, он сознательно вернулся работать на родину в сентябре 1970 г. Он вспоминает: «Несмотря на протесты моих профессоров, я отказался от должности исследователя в Гарварде и другой должности профессора в еще одном американском университете. Я решил занять должность, предложенную мне Научным факультетом в Сантьяго, будучи оправданно заинтересованным в возвращении тех средств, которые были вложены в мое обучение. Я возвратился в Чили 2 сентября 1970 г., и выборы Альенде, состоявшиеся два дня спустя, оказались для меня вторым и подлинным завершением моего образования»[308].
Последующие три года стали для Варелы наиболее креативным периодом жизни и в интеллектуальном, и в научном, и в философском планах, когда им совместно с Умберто Матураной была создана теория автопоэзиса, призванная объяснить сущность жизни. Период творческого подъема соответствовал годам демократического правления Сальвадора Альенде, которому Варела глубоко симпатизировал.
Теория автопоэзиса в своих основных чертах была разработана Матураной и Варелой за довольно короткий период совместной напряженной работы, немногим более чем за год. Они размышляли над вопросом о циклической природе метаболизма живых существ и его отношении к когнитивной деятельности. «Это были времена поиска и обсуждений, фокусирующихся на том, что казалось неудовлетворительным, на аномалиях, – пишет Варела. – Не удовлетворяло главным образом понятие информации как ключевое для понимания мозга и познания; это понятие, похоже, не играло явной роли в понимании биологических процессов. Интуиция Умберто, однако, подсказывала, что живые существа являются, как он говорил в те дни, “само-отнесенными” (‘self-referred’) и нервная система некоторым образом способна генерировать свои собственные условия отношения к окружению. Это был вопрос об изменении ориентации внутри “экспериментальной эпистемологии” (отличный термин, введенный МакКаллохом)»
