— Нет, мальчик, я пойду сама.
Эмиль с изумлением посмотрел на мать.
Господин Йешке кинул взгляд на фрау Тышбайн, поперхнулся дымом и закашлялся. Откашлявшись, он сказал:
— Эмиль, мне надо с тобой поговорить. Так сказать, как мужчина с мужчиной.
Внизу хлопнула входная дверь — фрау Тышбайн ушла.
— Ну что ж, давайте говорите, — сказал наконец Эмиль. — Но я что-то не понимаю, почему это моя мама вдруг сорвалась и убежала. Ведь покупать — это моя обязанность.
Старшина положил сигару на край пепельницы, перекинул ногу на ногу и провел рукой по мундиру, как бы стряхивая пепел, хотя никакого пепла на нем не было.
— Твоя мама ушла, наверно, для того, чтобы мы могли спокойно поговорить, — сказал Йешке и растерянно уставился в потолок.
Эмиль тоже поднял глаза. Но ничего интересного там не обнаружил.
Старшина снова взял в руку сигару и спросил без обиняков:
— Скажи-ка, парень, я тебе очень несимпатичен?
Эмиль чуть не упал со стула.
— Почему вы так думаете? Что за странный вопрос, господин Йешке? — Он помолчал, потом добавил: — Раньше я, правда, вас здорово боялся.
Старшина рассмеялся:
— Из-за той истории с памятником, да?
Мальчик кивнул.
— Мы тоже делали такие глупости, когда были школьниками.
Эмиль ахнул:
— Вы тоже? Лично вы?
— Да, я собственной персоной, — ответил полицейский.
— В таком случае вы мне очень симпатичны, — заявил Эмиль.
Господин Йешке этому явно обрадовался.
— Я должен тебя спросить об одной очень важной вещи, — сказал он. — С твоей мамой я уже говорил об этом. В то воскресенье. Но она сказала, что все зависит от тебя. Если ты будешь против, ничего не выйдет.
— Что, что? — переспросил Эмиль. Некоторое время он молчал, что-то обдумывая, а потом признался: — Вы на меня не обижайтесь, только я ни слова не понял из того, что вы сказали.
Старшина внимательно рассматривал свою сигару. Она успела потухнуть, и он тщетно пытался ее снова раскурить. Наконец он сказал:
— Трудно говорить об этих вещах с таким большим парнем. Ты помнишь своего отца?
— Почти нет. Мне было пять лет, когда он умер.
Старшина кивнул. Потом разом выпалил:
— Я хотел бы жениться на твоей матери. — Он довольно долго кашлял, а когда немного успокоился, добавил: — Меня обещали перевести работать в участок. А потом я стану инспектором. Экзамен я выдержу, это точно. Я, правда, не ходил в реальное училище, но все же я не дурак. А инспектор неплохо зарабатывает. И ты сможешь даже получить высшее образование, если у тебя будет охота.
Эмиль стряхнул крошки с цветной скатерти. Старшина добавил:
— Если ты будешь против, она за меня не выйдет.
Мальчик встал и подошел к окну. Некоторое время он глядел на улицу. Потом обернулся и тихо сказал:
— Мне надо как-то свыкнуться с этой мыслью, господин Йешке.
— Понятно, — ответил тот.
Эмиль снова стал смотреть в окно. «Собственно, я представлял себе нашу жизнь иначе, — думал он, провожая глазами грузовик. — Я сам хотел начать зарабатывать деньги. Много денег. Чтобы ей не надо было больше работать. И хотел жить с ней всю жизнь, никогда не разлучаться. Только вдвоем. И больше никого. А тут нежданно-негаданно приходит этот старшина и хочет стать ее мужем!» Эмиль вдруг увидел мать: она появилась из-за угла и быстро перешла улицу. Эмиль спрятался за занавеску. «Мне надо немедленно принять решение. И думать я должен прежде всего не о себе. Это было бы подло с моей стороны. Она всегда думала только обо мне. Он ей нравится. Я обязан скрыть, что мне грустно. Мне просто необходимо быть веселым, не то я испорчу ей всю радость…»
Эмиль набрал воздуха, обернулся и громко проговорил:
— Я согласен, господин Йешке.
Старшина встал, подошел к нему и пожал ему руку. И тут как раз открылась дверь. Мать вошла в комнату и пытливо поглядела на своего мальчика. У него в голове еще раз пронеслось с быстротой молнии: «Быть веселым!» И Эмиль взял Йешке под руку, засмеялся и сказал маме:
— Ну, что ты на это скажешь! Господин старшина только что попросил у меня твою руку!
Когда пришла фрау Хомбург, чтобы вымыть голову, счастливый жених удалился. Вечером он снова появился и принес цветы. И полфунта дорогой колбасы. И бутылку сладкого вина.
