— Отключай.
Эта пластмасса теперь напоминала эластичный полимерный материал. Костюм оказался очень удобным, в меру обтягивающим, в меру свободным и прохладным. Так, а что с этими ботинками? Где шнурки, где защелки?
— Система жизнеобеспечения…
Я уже успел надеть ботинки, которые без труда приняли в себя мои стопы, а затем замкнулись на голенище как влитые, оправил форму, подвигал плечами, руками, постучал в грудь кулаком, а эта компьютерная дрянь все нудила и нудила…
— …Отключить, — в тысячный раз произнес я ненавистное слово. — Слушай, а много еще у тебя этой фигни, которая, по-твоему, жрет энергию просто так?
— Двести сорок три позиции, сэр.
— Ой! Слушай, Эльва, а на сколько хватит имеющейся энергии?
— Для чего?
— Ну… — озадаченно протянул я, — чтобы я тут спокойненько жил.
— На два с половиной года, сэр.
— Твою дивизию! И какого фига ты заставляешь меня отключать все это прямо сейчас? Я, между прочим, есть-спать хочу!
— Пищу подадут через двадцать пять минут в вашу каюту, там же находится и кровать.
— А где моя каюта?
— Прямо за лифтом, сэр. Каюта капитана примыкает к рубке. Воспользуйтесь любым из шлюзов.
— Угу… Надеюсь, зеркало там есть? Хочу полюбоваться на себя в костюме десантника.
— Зеркало имеется, сэр.
Уже шагнув в сторону двух шлюзов у лифта, я вдруг остановился:
— Эльва, прежде чем идти в каюту, я хотел бы посмотреть на наш корабль со стороны. Это возможно?
— Да, сэр. На какой монитор вывести изображение?
— На любой…
Сразу три ближайших ко мне черных монитора сменили ракурс и со всех сторон показали сильно вытянутую странную конструкцию. Висящая в космосе, она больше всего напоминала металлический параллелепипед, то дело меняющий толщину и форму, гладкая поверхность чередовалась с ребристой. В некоторых выпуклых местах отчетливо угадывались шлюзы и какие-то мембраны — диафрагмы, закрывающие шахты. Вдобавок вся поверхность была густо испещрена мелкими выступами, о назначении которых можно было только гадать: то немногое, что я смог идентифицировать, было либо гигантскими антеннами, либо оборонными башнями, может быть, даже лазерными пушками.
Я не сразу заметил, что во многих местах обшивки зияли черные провалы — дыры, пронзающие корабль насквозь, будто после попадания метеорита. Местами обшивка вообще отвалилась кусками, являя взору переборки и искореженные балки. А на некотором расстоянии от поверхности корабля дрейфовал космический мусор — куски металла, остатки каких-то… кораблей? Да, кораблей! Монитор, словно почувствовав мое желание, приблизил изломанные очертания корабля, словно взорванного изнутри. По сравнению с «Эльвой» суденышко казалось карликом.
— Эльва, а какие размеры у нашего корабля?
— Длина корабля «Сердце Эльвы» составляет одну тысячу семьсот тридцать восемь километров.
Мне показалось, что ослышался.
— Сколько?!
— Одна тысяча…
— Две тысячи километров!!!
— Нет, сэр. Одна ты…
— Я не могу себе это представить… Слушай, какой диаметр… ну, скажем, у Луны?
— Ровно вдвое больше. Три тысячи четыреста семьдесят шесть километров, сэр. Проектировщики «Сердца Эльвы» взяли радиус Луны за основу в своих вычислениях.
Только сейчас я начал осознавать, на чем, а точнее, в чем нахожусь.
— Это же получается даже не город, а целый материк… Фабрики, заводы, верфи… Что они производят, кстати?
— Все. Начиная от средства для мытья волос и заканчивая военными крейсерами и линкорами.
— Не хило…
Я замолчал и внимательно всмотрелся в мерцающие на мониторах очертания исполинского корабля. Я нахожусь на материке! Один на огромном, затерявшемся в космосе материке!
Я почувствовал, как сдавило грудь, как навалилось чувство одиночества, отчужденности, отрезанности от остального мира…
— Эльва, а что это за точки рядом с нашим кораблем? Вон, смотри, кажется, они мигают.
— Это система сторожек, сэр.
— Что это такое?
— Сканеры. Пираты установили их перед тем, как покинуть «Сердце Эльвы».
— Зачем? — спросил я, насторожившись.
— Они фиксируют состояние корабля, активность внутри и на его поверхности, а информацию передают прямиком на флагман флота корсаров.
Под ложечкой противно засосало.
