— Ты уже закончил со списком напитков для этого нудного традиционного майского бала? — как бы не замечая того, что он проделывал с ней, спросила Луиза.
— Ага, — ответил Пьер, небрежно стягивая с нее красивую блузку.
Дав волю своим пальцам, он почувствовал, как твердеет ее грудь и набухает сосок. Сознание того, что Чарли наблюдает за сценой, льстило его мужской гордости.
— Пьер, не считаешь ли ты?..
Он прервал Луизу, пробежав языком по ее блестящим губам.
Чарли кашлянул.
— Я возвращаюсь в колледж. А вы остаетесь? — Он поднялся, отошел от них и остановился, неловко переступая с ноги на ногу.
Пьер молча кивнул, а Луиза повернулась к Чарли и улыбнулась, не обращая внимания на свою обнаженную грудь.
— Увидимся позже, Чарли!
Она снова прижалась к Пьеру. Чарли продолжал стоять, словно в столбняке наблюдая за ними. Но Пьеру уже было не до него. Задрав цветастую индийскую юбку Луизы, он обнажил ее пышные бедра.
Мэдди стояла среди зрителей и аплодировала, когда Эдвард уходил с поля. Сняв шлем и вытирая лоб рукавом, он шел, не глядя по сторонам, — он не любил находиться в центре внимания, хотя окружающие думали иначе.
Крики «хорошая игра!», «великолепные подачи!» неслись со скамеек болельщиков команды, и Мэдди улыбнулась, наблюдая, как его щеки заливаются румянцем.
— Эдвард! — окликнула она, прежде чем он сел. Юноша увидел ее и усмехнулся.
— Привет, Мэдди! — Он подошел к ней и чмокнул в щеку. — А я и не знал, что ты крикетная болельщица!
— Не люблю крови! — засмеялась она.
Он сел и начал снимать щитки, Мэдди присела рядом.
— Великолепная была игра! — воскликнула она, разглядывая симпатичного спортсмена.
Она оценила его крепкие руки, широкие плечи и в сотый раз пожалела, что он такой близкий друг ее братьев. Она знала его с самого детства.
Собравшись с духом, Мэдди выпалила:
— Я так болела за тебя, что почти потеряла голову. И никак не ожидала гола в последнюю минуту.
Эдвард улыбнулся:
— Я и представить себе не мог, что ты не только интересуешься игрой, но и разбираешься во всех тонкостях!
— Ну, как тебе сказать… — Она затрясла головой. — Вообще-то, я здесь по другой причине.
— Господи! — Он быстро взглянул на нее. — Я знаю, что обещал твоему старшему брату приглядывать за тобой первый год, но… — Он снял щитки и положил их на скамью рядом с собой. — Так какая же причина, мисс Лемонт?
Мэдди взяла его за руки и заставила подняться со скамьи.
— Это важная, ужасно важная причина! Эдвард!
Он прищурил глаза.
Девушка, не смущаясь, продолжила:
— Если ты отведешь меня в павильон и предложишь что-нибудь выпить, я тебе все расскажу.
Эдвард рассмеялся:
— Тогда идем, Лемонт, а то я умру от любопытства.
Стоя с бокалом в руках и неторопливо смакуя джин с тоником, Мэдди рассматривала игроков команды Оксфорда. Затем ее взгляд остановился на Эдварде, беседующем с ними. Без сомнения, он лучше их всех, решила она.
Вскоре товарищи Эдварда ушли, и он вернулся к Мэдди. Девушка встретила его ослепительной улыбкой.
— О нет! — с притворным ужасом воскликнул Эдвард.
— Что означает твое «о нет»? — настороженно спросила Мэдди.
— Это означает, что я видал такие улыбки прежде. Лучше говори сразу, чего ты от меня хочешь? Что это за «ужасно важная причина»?
Она незаметно бросила на него быстрый взгляд и решила быть откровенной.
— Мне нужно два билета на бал в Магдален-колледж! — выдохнула она, поправляя свои великолепью темные волосы, живописно рассыпавшиеся по плечам.
— Да? — Он рассмеялся. — И с чего ты взяла, что я их могу тебе раздобыть?
— О, Эдвард! Ты можешь! Ты — третьекурсник, это твой колледж, ты настоящий «золотой мальчик», краса и гордость Магдален-колледжа!
— Мэдди! — Он поднял руки вверх — Остановись, пожалуйста!
Девушка сделала большой глоток из бокала и застенчиво опустила глазки.
— Ну, пожалуйста, помоги! О, пожалуйста, Эдвард! — не отставала она. — Ну, скажи, что ты постараешься! Пожалуйста! — Она скривила губы в такой жалобной гримаске, что Эдвард с трудом удержался от смеха.
— Ладно-ладно. Так и быть, постараюсь достать тебе билеты, а если не удастся, то в конце концов приглашу тебя сам.
— Ах ты, мой брильянтовый! — на цыганский манер завопила Мэдди и, приподнявшись на цыпочки, наградила его громким поцелуем. — Любимый-разъединственный!
