— Зачем? По обличью Пахет поймёт, что это не его ребёнок, и изведёт тебя.
— Не изведёт, — Архедика усмехнулась, пошутила: — Скажу, пока отмечал Дионисии, меня посетил Дионис, как Посейдон Эфру, пока Эгей был пьян. Прощай, не стану травить душу, к обеду больше не выйду.
Анаксимандр задул светильник, лёг, не укрываясь. Думал о женщине, дарившей ему любовь. Неслышно ступая, в комнату вошёл Гипнос.
Благодаря щедрому подарку главному актёру Пахет привёз папирус с трагедией, занявшей первое место, в лавках прикупил комедий, но все прошлогодние. Едва не со слезами на глазах умолял сделать два списка трагедии и уж потом отправляться домой. Анаксимандр оставался непреклонен в своём желании пуститься в плаванье тотчас же. Дорога звала, каждый день промедления превратился в муку. К Архедике испытывал лишь тёплые дружеские чувства. Огонь страсти, вспыхнувший с необычайной силой, угас.
За обедом, возобновляя уговоры, Пахет вновь заговорил о трагедии. Постоялец, принося тысячу извинений, благодарил за приют и доброе отношение, но твёрдо стоял на своём, просил сделать расчёт. Обед закончился тягостно, без обычных возлияний.
Анаксимандр готовился ко сну, в комнату вошёл Пахет, плотно закрыл дверь, сел на кровать.
— Садись, — кивнул постояльцу, — разговор есть.
О том, что разговор предстоит неприятный, чувствовалось по ускользающему взгляду, выражению лица, словно книготорговец решился на отчаянный шаг, который, вероятно, принесёт массу неприятностей, но тем не менее он его сделает. Предчувствуя недоброе, Анаксимандр сел рядом, уронил руки на колени.
— Думаешь, я не догадался, что ты бежал из рабства? — начал Пахет. Всё же «беглым» он его не назвал, и это вселяло надежду. — Не сразу, со временем, но я понял истину. Да и как было не догадаться? Человек ты образованный, это сразу видно, стоит лишь заговорить с тобой, а руки заскорузлые, в мозолях. С какой стати образованный человек возьмётся за работу, недостойную свободного эллина? Да не хлебопашец, ремесленник какой-нибудь, а купец, знающий наизусть трагедии, постигший философские размышления. И другое. Ты ни разу не сходил в городские бани. Какой образованный человек откажется посетить бани, пообщаться с равными себе? Твои отговорки выглядели смехотворно. Причина одна — тебе есть что скрывать. Скорей всего, следы побоев на теле. И рана на лбу, по твоим словам, никак не заживёт, а ты ни разу не обратился к врачевателю. Но ты мне понравился, и я не стал доискиваться ответов. Да и понял я, судьба жестоко обошлась с тобой, но боги смилостивились и позволили тебе спастись. А кто я такой, чтобы перечить воле бессмертных? Да и какой мне прибыток выдавать тебя? Тебя бы забрали, а кто бы переписал мне столько папирусов, обучил письму рабов? Так-то вот.
— А теперь, что ж, решил донести? — спросил Анаксимандр, кривя губы, сжимая кулаки.
— Могу и донести, — с вызовом ответил Пахет. — Хотя лишние хлопоты мне ни к чему. У меня предложение. Ты делаешь два списка трагедии, я молчу и оплачиваю твоё плаванье. Что скажешь?
— М-м-м, — сжав кулаки, Анаксимандр застонал, помотал головой. — А какая уверенность, что не донесёшь после?
Пахет положил руку на плечо постояльца.
— Моё слово. Я сдержу обещание, будь уверен. И, второе, повторяю: мне не нужны лишние хлопоты, я слишком стар для них. Да и не хочу я тебе зла, поверь. Ты человек честный, это мне доподлинно известно. Нил проверял твои расчёты с покупателями, всё сошлось до обола, ты ничего не утаил от меня. — Анаксимандр втихомолку злорадствовал, не там хозяин ставил соглядатая. Пахет глуховато, словно уже корил себя за решительные требования, спросил: — Ну что, уговор?
— Уговор, — через силу ответил Анаксимандр.
— Вот и хорошо, вот и хорошо, — запричитал Пахет сладеньким голосом, похлопал по плечу, засеменил из комнаты.
Трагедию Анаксимандр переписывал и днём, и ночью. Днём писал в лавке, затем дома, для чего в его комнате поставили стол и две лампы.
Через пару дней после решительного разговора Архедика, улучив момент, шепнула:
— Почему не уезжаешь? Ведь ты мучаешь меня. Сил моих нет. Уезжай скорей, прошу.
