Из холодеющего леса трепетно и мягко летели прямо на костер бестолковые ночные бабочки и сгорали. Меж черных вершин сосен объявилась луна, светлая, большая и близкая. Она была в туманно-зеленом обводе. (Славно! Дымы, значит, не поднялись еще, не затянули небо совсем. А этот Евксентьевский-то - штучка! Ногти щепочкой опять чистит, дует на ладони. Мозоли набил, что ли? Что за человек? Весь издерганный, и характер не разбери-пойми... Где же Пина? Ага, устраивается в балагане. Ну спи, спи спокойно, Пина! Прошлую ночь, в городе-то, просидели у реки, пока не замерзли совсем, а гостиница оказалась запертой, и пришлось стучать. Эх, Пина! Так ничего я тебе и не сказал, хотя говорили все время. И тут ничего. Да зачем слова, если словами не обскажешь всего?..)
- Как ноги, Родя? - прервал Санька мысли Родиона, но тот не ответил задумчиво допивал остывший чай.
- Умаялся наш старшой, - посочувствовал кто-то из рабочих.
- Устал, товарищ Гуляев? - осведомился Евксентьевский, и Родиону послышалась в интонации его голоса прежняя издевка. - А? Устал?
Родион промолчал. Отставил кружку, откинувшись назад, нащупал в темноте сырую картофелину. Подбросил ее, поймал, и лицо у него стало совсем мальчишеское. Все выжидательно смотрели на него, а Санька растянул губы в обещающую улыбку:
- Такую штуку никто, кроме него, в городе не делает.
Родион протянул правую руку к свету и сжал пальцы. Кулак его задрожал, жилы в запястье проступили проволокой, и на пепел закапал картофельный сок.
7
Следователь. Алексей Платонович, вы больше ничего не можете добавить об отношениях обвиняемого с Евксентьевским?
- Нет. Одно только: Гуляев - настоящий парень.
Следователь. Вы будто оправдываете его.
- Я его знаю.
Следователь. А знаете, что ему грозит по закону?
- Но закон - это еще не все.
Следователь. Что вы хотите этим сказать, Алексей Платонович?
- Вы вот тоже который уже раз вызываете меня по закону, а там тайга горит. Пожаров день ото дня больше.
Следователь. А почему больше? Вы извините меня за вопрос не по существу.
- Почему не по существу? По существу! И я отвечу. Обычно говорят: "Стихийное бедствие".
Следователь. А разве не так?
- Не так. Конечно, жара способствует, но если б солнце само зажигало, оно бы давно всю землю опалило. Больше пожаров потому, что людей в тайге больше. Лес под гребенку стригут, а лесосеки не чистят. Кроме того, вы знаете, что за народ эти шатущие туристы? Или наложите сетки пожаров на маршруты поисковых партий. Интересная картина получится!
Следователь. Что они, нарочно поджигают, что ли?
- Бывает. К геологам, таксаторам, топографам много дряни нанимается калымщики, алиментщики, жулье разное. По-моему, и недобитые гады бродят еще по тайге экспедициями; может, власовцы закоренелые есть или какая-нибудь новая сволочь появилась, из сектантов.
Следователь. Ну уж это вы слишком!
- Нисколько. Ловили явных поджигателей, да только отпускали.
Следователь. Почему?
- Закона нет.
Следователь. Как это нет?
- Так и нет. Невзначай ты запалил тайгу или нарочно - нельзя тебя осудить, потому что закона нет. Вы молодой, это ваше первое дело в Сибири, говорите, а мы-то знаем. Сорок лет уже бьются лесники за такой закон. Говорят, что скоро примут его...
Следователь. Есть уже такой закон, Алексей Платонович! Недавно утвержден на сессии...
- Ага! Это хорошо. Надо так: поджег лес - получай круглую десятку. Худо еще, что цены лесу никто не знает. А он такое же имущество, как завод или мост, если не подороже. Мост можно быстро отстроить, а тайгу попробуй! И гасить ее - такая работа, каких нигде нет. Если любопытно вам, могу свозить. Никому не мешает узнать, какими людьми мы держимся.
Родион проснулся вдруг. Какой-то неуловимый внутренний толчок подымал его по утрам на пожарах и обрубал сон. Должно быть, заботы грядущего дня собирались и затаивались с вечера в некой тайной клеточке, чтоб едва видным утром враз пронзить и оживить все его большое, одеревеневшее за ночь тело.
Он вскочил, стянул с головы Бирюзова телогрейку, и ресницы друга ожили, задрожали, однако не раскрывались, будто никак не могли расклеиться. Родион знал, что Санька сейчас сильно втянет носом, чуть приоткроет веки и начнет подымать и ронять голову, жмуриться к потягиваться, пока не получит пинка. Он уже, конечно, собрался весь, ждет, чтоб тут же увернуться и, рыча по-звериному, прыгнуть Родиону на плечи. Его потом надо как следует мотать, иначе не сбросишь. Все так и вышло, только Санька цепче обычного оплел его.
