Родион совсем не закрывал окна, и спать стало хорошо, как после пожара или экзаменов, и сон этот очищал голову. Ночью забывалось и про ноги, только вот днем они еще беспокоили, особенно если утром походить. Просыпался Родион рано, с солнцем вместе, и день тянулся долго-долго. Вечерами заезжал сыграть в шахматы Гуцких. В темпе гоняли несколько партий. Платоныч проигрывал. Елозил на табуретке, вздрагивал, когда Родион стукал фигурами по доске, царапал подбородок в серой щетине.
- Ну, последнюю! - решительно говорил он.
- Можно, - соглашался Родион.
За игрой они почти не разговаривали.
- Сильно? - допытывался Родион, хотя и так знал, что тайга горит этой весной яро, в обхват.
- Жуть, - отвечал Алексей Платонович. - Гарде королеве!
- Как Санька? - интересовался на всякий случай Родион, и это был тоже лишний вопрос: Гуцких сразу бы сказал, если бы с пожаров пришли известия.
- От Бирюзова пока ничего. - Гуцких крепко тер лицо ладонями.
Очередная партия заканчивалась, Платоныч валил на бок своего короля и, устало смаргивая, просил контровую, самую последнюю. Потом игралась заключительная.
- А дядя Федя где? - спрашивал Родион перед первым ходом, чтобы потом не мешать летнабу.
- Неелов в порядке. Сегодня я их с пожара на пожар перекинул. Подарок они тебе сообразили, велели передать... Ты белыми? Ходи.
Зимами-то они сражались на равных, а тут Гуцких пасовал, и Родион не замечал, чтобы он где-то хитрил, - не настолько Платоныч хорошо играл, чтоб незаметно, из вежливости, проигрывать, к тому же летнаб так натурально страдал от поражения, что Родиону делалось смешно. Тут другое. Видно, не до шахмат было в эти дни летнабу. Случалось, что в финальной, распоследней партии Гуцких поднимал глаза от доски и вопросительно смотрел на партнера.
- Что? - спрашивал Родион.
- А какими я играю?
Родион решительно перевертывал доску, а когда Гуцких был уже в дверях, спрашивал:
- Алексей Платоныч! Не скоро, думаешь, команда в городе будет?
- Трудно сказать, а что? Соскучился?
- Партвзносы надо Копытину заплатить.
- Мне заплати, он ведомость оставил.
- Ну, тогда ладно.
Гуцких уходил, грозясь непременно зайти завтра и сквитаться. Платонычу было уже около шестидесяти, и ему трудновато становилось работать летчиком-наблюдателем. Однако бросать эту работу он не торопился. То, что привык, - одно дело. На том конце города, у аэродрома, стоял его дом-пятистенок, до отказа набитый ребятишками, и летнаб хотел бы тянуть на этом месте, "пока не погонят". Это он так только говорил, хорошо зная, что центральная база держится за него зубами: у Гуцких был большой опыт, да и замены ему на такой огромный лесной район пока не находилось. Он сильно надеялся на Родиона, натаскивал его уже не первый год, заставил даже поступить в заочный лесной техникум, потому что по новому хорошему в общем-то закону летчиков-наблюдателей без дипломов и дополнительной специальной подготовки не утверждали.
Сейчас, когда рабочие и парашютисты были в тайге, Родион несказанно дорожил посещениями своего начальника, но вот уже три вечера подряд он не приходил. Родион дожидался звезд в окне, засыпал под мерный топот хозяйки, а ранним утром, открывая глаза, сразу же смотрел в окно - не закрыло ли тучами небо? Однако было оно безоблачным, чистым. Временами доносило отдаленный рокот, и Родион впивался взглядом в окно, надеясь увидеть силуэт самолета. Туда бы сейчас, да повыше! Да пролететь в затяжном прыжке секунду, заменяющую часы и дни! Чтоб небо твое было все - большое, с волнистым зеленым дном...
Птиц-то он, пожалуй, зря выпустил. Подсвистывал бы сейчас щеглу-корольку, перечачакивал бы чечета, все повеселей. Был у него еще зяблик, которого Родион купил на рынке из-под полы, - этой пичужкой торговать не разрешают. А птица-то знатная! Соловью до зяблика далеко. Раззвонили - соловей, соловей, а что соловей? Поет всего два месяца в году, да и то с перерывами. Кто понимает в голосах, непременно зяблика выделяет. Как подымет он кверху клювик да раздует пузыриком свое горлышко, вольным лесом и ветром тебя окружит - с места не сойдешь! Нет, правильно Родион сделал, что освободил клетки. Наверно, птицы уже пароваться начали...
