Ах, как же была сладка такая месть! Оценить ее способна только женщина.
Конечно, Вильям Сесил не оценил, вытаращил глаза в безмолвном изумлении. Но Сесил взял себя в руки куда быстрее Дадли, для него чем дальше Роберт Дадли, тем лучше, пусть хоть на другой край Европы уезжает жениться, только бы не в Лондоне. И все же покачал головой:
– Сэр Роберт Дадли просто дворянин, Мария Стюарт потребует супруга королевского достоинства.
– С холостыми королями ныне в Европе проблема, а сэра Роберта мы запросто можем ради такого случая сделать графом, верно, Сесил?
В очередной раз мысленно помянув черта и бабу по отношению к королеве, Сесил кивнул:
– Можем. Его отец даже был герцогом.
Елизавета махнула рукой, презрительно сморщившись:
– Его отец был отъявленным идиотом! Женить Гилберта на Джейн, при том что не были замужем ни Мария, ни я, мог только недоумок.
– Но ни Мария, ни вы замуж за Гилберта не пошли бы.
– Я нет, а Мария хоть за кого!
Сесил подумал, что это не так, но возражать не стал, во-первых, опасно, во-вторых, это уводило разговор в ненужное русло.
– Вы уже отправили кузине свое предложение?
Прекрасно же знает, что нет! Кто, как не Сесил, контролирует всю переписку королевы да и вообще почти всю ее жизнь? Но пока такое положение Елизавету устраивало. Она фыркнула:
– Почему бы вам не спросить, согласен ли сэр Роберт Дадли?!
– Согласен ли?! Куда он денется! – Всего на мгновение из-под маски легкой грусти из-за несовершенства мира у Сесила показалось истинное лицо. Он презирал Дадли, но умел держаться в рамках.
– Как я иногда завидую вашему умению держать себя в руках, Сесил!
Этикет требовал, чтобы он принялся возражать, мол, куда мне до вас, но наедине с королевой Сесил мог себе позволить и поучить ее кое-чему:
– Ваше Величество, это совершенно необходимое умение для любого, кто стоит у власти.
– Вы у власти? – глаза Елизаветы стали стальными, а бровь чуть приподнялась, не обещая ничего хорошего. Но Сесил спокойно выдержал и эту мелькнувшую угрозу, усмехнулся:
– Я подпираю Ваш трон, Ваше Величество, следовательно, нахожусь у его ножки и на ступеньку выше многих.
Елизавета вдруг внимательно посмотрела на канцлера и медленно произнесла:
– Знаете, Сесил, а ведь вы единственный, за кого я могла бы выйти замуж. Я столько лет ежедневно вижу перед собой ваше лицо, и оно мне не надоело!
Сесил даже глазом не повел, продолжая спокойно перебирать свои бумаги:
– Я не самоубийца, миледи…
Очень хотелось нагрубить в ответ, но ссориться с Сесилом вовсе не входило в ее планы, потому королева перевела разговор снова на предполагаемую женитьбу Дадли.
– Чего еще может потребовать Мария Стюарт?
Сесил едва не сказал, что может попросту не согласиться.
Мелвилл не решился написать самой королеве, он предпочел сообщить о невозможном предложении Елизаветы шотландскому канцлеру Гренвиллю. Пусть тот уж как-нибудь сам… Графа Меррея не было в Эдинбурге, канцлеру пришлось все брать на себя.
Гренвилль увидел свою утонченную красивую королеву в гневе, да еще каком! В гневе Мария Стюарт красивой ему не показалась, она была ничуть не лучше его собственной супруги, леди Гренвилль, когда муж чем-то уж очень досаждал. Канцлер со вздохом решил, что все женщины одинаковы, королевы они или простушки.
Но как бы ни бушевала Мария, свои эмоции на бумагу она выплескивать не решилась, Екатерина Медичи пока не дала ответ по поводу возможности их с королем Карлом брака, да и Филипп Испанский все тянул… С трудом справившись с собой, шотландская королева продиктовала своему секретарю Давиду Риччи весьма сдержанное письмо. Оно также было направлено не самой Елизавете, а шотландскому послу Мелвиллу.
– Конечно, – отвечала она, – весьма лестно прислушаться к мудрым советам старшей английской сестры (изящный пинок с намеком на возраст – Елизавета на девять лет старше), у которой опыта в любовных делах куда больше, но приходится напомнить, что лорд Роберт Дадли недостаточно знатен, чтобы претендовать на руку шотландской королевы.
Это в письме, а вслух было высказано куда жестче. Риччи услышал, что это даже не пощечина – бросать ей объедки с королевского стола, вернее, постели! Предложить того, кто столько лет ублажал ее саму, это ли не оскорбление, Давид?! Она предлагает подержанного любовника тогда, когда в Англии немало куда более достойных лордов с королевским достоинством! Своего конюха – шотландской королеве!
