Мысли Елизаветы снова уходили в ненужную сейчас сторону. Но Сесил не успел открыть рот, чтобы поправить, спросила сама, причем спросила как истинная женщина, еще не как королева, чуть растерянно:
– Что делать?
– Я думаю, подождать, Ваше Величество.
– Чего?
– Того, как поведет себя король Франции. Вывесить герб еще не значит овладеть государством. С таким же успехом вы можете претендовать на корону Шотландии…
Сказал и замер, ужаснувшись, глаза Елизаветы сверкнули. Только бы не приняла эти слова как руководство к действию! А то с нее станется… Свою бы корону удержать.
Но взор Елизаветы уже погас.
– Мне не нужна корона ее нищей страны! А если Генрих решит силой посадить свою невестку на английский трон?
Она намеренно не сказала «на мой трон», словно подчеркивая, что заботится не столько о себе, сколько об Англии, но сейчас Сесилу было неважно.
– Это не делается за один день. У нас достаточно осведомителей во Франции, чтобы предупредить вовремя.
Сесил оказался прав.
После смерти Марии Тюдор Европа в отношении английского престола разделилась надвое. Законная ли королева Елизавета?
Безусловно! – твердили ее сторонники в Англии. Брак Генриха VIII и Анны Болейн признан епископом, сама Елизавета является дочерью умершего короля, но, главное, все в соответствии с завещанием короля Генриха. Елизавета никого не устраняла и не опережала, именно в такой последовательности Генрих VIII расставил своих наследников – сын Эдуард, старшая дочь Мария и младшая Елизавета. Не вина Елизаветы, что брат скончался молодым, а у старшей сестры не было детей.
Нет! – возражали во Франции. Брак Анны Болейн с королем Генрихом признан ошибкой и расторгнут, а сама Елизавета названа незаконнорожденной. У короля Генриха после смерти Марии Тюдор в Англии не осталось законных наследников, значит, корона должна перейти к шотландской ветви Тюдоров, то есть к Марии Стюарт.
Но их, конечно, заботило не столько признание или непризнание Елизаветы дочерью Генриха (достаточно взглянуть на молодую королеву, чтобы понять, чья она дочь!), сколько вера самой королевы. После ревностной католички Марии Тюдор (пусть англичане сколько угодно зовут ее Кровавой, Франции это на руку) снова отдать английский трон протестантке?! Париж семимильными шагами шел к Варфоломеевской ночи, когда несогласным будет уже не просто предъявлен ультиматум, а отказано в самом праве на жизнь, и королева-реформистка на английском троне это уже не просто бельмо на глазу, это заноза в самом сердце!
И все же думать и делать – это разные вещи. Посоветовав дофину Франциску и его юной супруге Марии Стюарт включить в свой герб еще и английский, отец Франциска король Франции Генрих II не пошевелил пальцем, чтобы подкрепить слова делом. Зато эти хвастливые заявления навсегда превратили Марию Стюарт во врага Елизаветы. До самой своей гибели Мария оставалась тенью за ее троном, угрозой не только власти, но и самому существованию, и немыслимое количество сил Елизавета была вынуждена отдать борьбе с этой эфемерной угрозой.
Так нелепая выходка семнадцатилетней королевы Шотландии навсегда отколола Англию от Франции, между ними пролегло нечто неизмеримо большее, чем бурный в непогоду Ла-Манш.
Елизавета резко выпрямилась:
– Я не отдам ей английскую корону! Мою корону можно снять только вместе с моей головой!
Сесил поспешно перекрестился:
– Господь с Вами, Ваше Величество!
– Милорд, ей не нужна сама Шотландия, только шотландская корона. Ей будет не нужна и Англия, в стране станут хозяйничать паписты, а на улицах снова гореть костры, но королеве будет наплевать! Я не допущу Марию на трон, даже если для этого придется самой взять меч в руки и возглавить свою армию!
Елизавета не подозревала, что в свое время ей придется сделать нечто подобное, только по отношению к другой державе – Испании. Но тогда до этого еще было очень далеко, сорокапятилетнее правление Елизаветы только начиналось.
– Пока подождем, Ваше Величество.
Действительно, дальше пустых заявлений у Генриха Французского не пошло. Одно дело добавить картинку в герб и совсем другое начать за это настоящую войну.
