Одето это чудо было в коричневые брюки, белую сорочку и вязаную черную жилетку. Шею украшало некое подобие галстука зеленого цвета. В левой руке с изяществом заправского официанта мужик держал небольшой серебряный поднос. На нем стояли темный пузырек и хрустальная стопочка.
Мысли бешено метались в голове. Выпрыгнуть в окно или подождать? А может мертвым притвориться? Или напасть на этот парня. Он высок, но сухопар и узок в плечах — авось получится ему навалять.
А если у него ствол?
Пока я судорожно размышлял, человек спокойно подошел к постели и поставил ношу на тумбочку. Затем коротко бросил что‑то на незнакомом языке — будто пролаял. Девчонки вмиг выскочили из‑под одеяла и убежали в коридор.
— Господин, — мужик явно обращался ко мне. — С вами все в порядке?
— Провалы в памяти, — ляпнул я первое, что пришло на ум.
Человек покачал головой.
— Болезнь развивается. Выпейте, будьте добры.
Он налил стопарик густой зеленой жижи и протянул мне. Даже с такого расстояния я чувствовал ядреный мятный запах. Черт, придется пить, а то подумает чего. И чем я, блин, болен? Кроме простуды никогда ничем не болел, да и той крайне редко.
А, будь что будет. Залил жижу в рот и разом проглотил. На вкус как сироп от кашля. Надеюсь, я не превращусь в козленочка или кого похуже. Но вместо этого мне срочно понадобилось справить малую нужду. А где здесь туалет? Если спрошу — вызову подозрения.
Хотя стоп. Если этот тип считает меня хозяином, то я могу ему просто приказать!
— Отведи меня в туалет…
Я сделал паузу. Слуга понял ее правильно.
— Ромэль. Меня зовут Ромэль, господин. Следуйте за мной.
Так, одной проблемой меньше. Возможно, удастся смыться через окно в сортире, если оно там, конечно, есть. А с другой стороны… По идее, все это добро принадлежит мне. Но каким нахрен образом? Как так получилось‑то? Пожалуй, стоит во всем разобраться. Может и бежать никуда не придется.
Мы вышли из комнаты и оказались в просторном ярко освещенном коридоре. Свет шел из овальных оконцев в потолке. На полу лежал ворсистый ковер темно — красного цвета. На дощатых стенах висели картины с какими‑то пейзажами.
Мы миновали несколько дверей, и Ромэль остановился у последней. Учтиво поклонился и указал рукой — нужник, мол, вот тут. Я кивнул в ответ и скрылся за дверью.
Да уж, не туалет, а тронный зал. Посреди на мраморном возвышении стоит золотой унитаз. Возможно, просто позолота, но выглядит впечатляюще. Как там в песне пелось: стоит сверкая, отражая солнца свет. Вот словно про этот нужник сочиняли.
Из бачка с огромным сливным рычагом выходит медная труба и скрывается в потолке. Здесь, блин, что, никогда не слышали о нормальной сантехнике? Или хозяин ярый фанат старины?
Впрочем, какая мне разница, куда ссать. Кое‑как пристроился к унитазу, задрал длинную рубаху и оцепенел. Нет, в ступор меня ввел вовсе не размер пуза (большущего и жирного) или мужского достоинства (в данном случае — недостатка). А клочок бумаги, приклеенный к шерсти на животе.
Позабыв о нужде, я сорвал листок, развернул и прочитал следующее:
Это необходимо исправить. Время ограниченно.
Надеемся на Ваше понимание и содействие.
Г. П.
Похоже, записку отпечатали на машинке. Уж точно не на принтере. И что еще за Г. П., бляха — муха? Гарри Поттер? Уж ему точно по силам замутить весь этот ад. И что исправлять надо? И почему время ограниченно? Дерьмо какое‑то.
Я смял записку, выкинул в нужник и смыл. Так, на всякий случай. Чутье подсказало, что остальным видеть листок вовсе ни к чему.
Справив нужду, я повернулся к двери, тихо вскрикнул, замахал руками и растянулся на полу. Хорошо хоть и в сортир постелили мягкий коврик. Перед дверью стоял незнакомый толстый тип с бородкой и зачесанными назад каштановыми волосами.
Стоило мне вскрикнуть и упасть, как жирный карлик исчез. Наверное, тоже испугался и убежал.
Подождите‑ка… Я поднялся и хлопнул себя по лбу. Голова отозвалась непривычной тупой болью. Да это же зеркало, чтоб его! Но… Господи, какого хера я так выгляжу?!
Куда подевался высокий стройный парень?! Что за урод передо мной? Вернее, почему я стал таким уродом? Такое впечатление, что меня…
