Сестра фыркнула, но промолчала. Она отвлеклась на мгновение, чтобы смахнуть крошки пластера со страницы гроссбуха, но не ошиблась ни в одной цифре. Снизу неслись вопли ужаса.
— Это, наверное, новая судомойка, — сказал Пайтан, поднимаясь на ноги. — Пойду-ка я успокою ее — скажу, что это папа всего лишь…
— Никуда ты не пойдешь, — оборвала его Калландра, не поднимая головы и не прекращая писать. — Ты сядешь на место и подождешь, пока я не закончу разбираться с твоим следующим путешествием на северинт. Это тебе не бездельничать со знатными дружками, вытворяя Орн знает что. Кроме того, новая служанка — из людей, и на вид просто отвратительна. Каландра вернулась к своим подсчетам и записям. Пайтан снова опустился в кресло.
«Мог бы и сам догадаться, — подумал он, — что если Каландра вообще снизошла до того, что бы нанять человека, то девушка будет несчастной замарашкой. Это проявление ее сестринской любви. Ну и ладно, скоро я отправлюсь в путь: чего Калли не знает, то ее не расстроит».
Пайтан качался в кресле, его сестра бормотала, веера вращались.
Эльфы почитали жизнь и при помощи магии наделяли ее подобием свои творения.
Перья вееров воображали, что они по-прежнему в лебединых крыльях. Глядя на них, Пайтан думал, что перья эти напоминают их семью — все они воображают, что по-прежнему связаны с кем-то, может быть, даже друг с другом.
Его мирные размышления были прерваны появлением перепачканного гарью и копотью, обожженного и растрепанного мужчины, который ворвался в комнату, размахивая руками.
— Здорово получилось, правда? — вопросил он.
Мужчина был невысок для эльфа и явно некогда был более упитанным. В последнее время он сильно отощал, кожа пожелтела и обвисла. Покрытые копотью волосы, стоявшие дыбом вокруг изрядной лысины, были на самом деле седы ми, что указывало на почтенный возраст их обладателя. Если бы не его седеющие волосы, определить возраст эльфа было бы нелегко: его лицо оставалось гладким, без морщин — даже слишком гладким. И глаза его были блестящими — даже слишком. Он вытер руки, встревожено переводя взгляд с дочери на сына.
— Здорово получилось, правда? — повторил он.
— Правда, папочка, — добродушно усмехнулся Пайтан. — Я чуть не упал. Лентан Квиндиниар неуверенно улыбнулся:
— Каландра…
— Ты довел до истерики судомойку, а на потолке прибавилось трещин — если ты имеешь в виду именно это, отец, — усмехнулась Каландра и переложила костяшку не в то место.
— Ты сделала ошибку! — вскричал абак.
Каландра свирепо посмотрела на него, но абак стоял на своем.
— Четырнадцать тысяч шестьсот восемьдесят пять плюс двадцать семь будет вовсе не четырнадцать тысяч шестьсот двенадцать. Это будет четырнадцать тысяч семьсот двенадцать. Ты пропустила десяток.
— Удивляюсь, как я вообще могу считать после всего этого! Видишь, папа, что ты наделал? — вопросила Каландра.
Лентан на мгновение потупился, но почти сразу же выпрямился.
— Теперь уже недолго, — сказал он, потирая руки. — Ракета взлетела выше меня! Я думаю, что скоро найду правильную пропорцию этой смеси. Я буду в лаборатории, мои дорогие, — на случай, если кому-нибудь понадоблюсь.
— Вот уж в этом я не сомневаюсь! — пробормотала Каландра.
— Калли, не наезжай на папочку, сказал Пайтан, наблюдая за пожилым эльфом, лавировавшим среди изящных предметов обстановки; Пайтана это зрелище явно забавляло.
Наконец папочка исчез за дверью, и Пайтан продолжил:
— Неужели лучше, чтобы он был таким, как после смерти мамы?
— По мне, так лучше, чтобы он был в своем уме, если ты об этом. Но, похоже, я слишком многого хочу. Галантные похождения Теа и папин идиотизм делают нас посмешищем для всего общества!
— Не волнуйся, сестричка. Народ может хихикать сколько угодно, но пока ты гребешь денежки от лордов Тиллии, смеяться в открытую никто не рискнет. Кроме того, если бы папаша был здоров, он вернулся бы в бизнес.
— Фу, — фыркнула Каландра. — Не пользуйся ты этим жаргоном! Ты же знаешь, что я этого не люблю. Подцепил его, шатаясь с оравой своих дружков. Бездельники, убивающие время впустую…
— Не правильно! — сообщил абак. — Должно быть…
