Елена Троянская - страница 320

Урну с прахом Менелая должна была поставить в нишу я. Я взяла бронзовую урну, удивляясь, что в ней содержится то, что некогда было человеком. За моей спиной Орест поддерживал Гермиону, которая едва стояла на ногах. Урна встала на место.

Подошли каменщики, которые ждали у сосен, чтобы заложить нишу камнем. В этом дворце Менелаю предстоит царствовать до конца времен.

Я отвернулась — меня душили слезы. Тяжело думать, что Менелай навеки замурован в камне.

Если честно, тяжело думать, что все завершают земной путь в замкнутой темноте урны. Матушка, отец, братья, сестра, Менелай — все обратились в прах. Скоро наступит мой черед. Даже если это правда, что я дочь Зевса, моя смертная составляющая обречена смерти. Ахилл, Сарпедон, Пентесилея, Мемнон покоятся в гробницах, несмотря на свое божественное происхождение. Зевс обещал, что я не умру. Но я перестала верить необдуманным обещаниям богов.

Мы медленно спустились по крутому склону. Позади осталось величественное строение со своим обитателем. Ветер подул на прощание, и сосны торжественно поклонились нам.

Итак, Менелай совершил свой последний путь. Теперь я могу отправиться в свое последнее путешествие. После возвращения с горы Менелая — это я дала горе его имя — я устроила последний поминальный пир. Я до конца исполнила свой долг перед мужем, и никто не посмеет меня упрекнуть в пренебрежении к его памяти. Теперь я свободна.

Я свободна делать то, к чему призывает сердце. Есть еще обязанности перед Спартой, но я могу передать их Оресту — он будет хорошим правителем. Очень жаль, что снова приходится покидать Гермиону, но я оставляю ее счастливой матерью и женой. Теперь она мне не только дочь, но и подруга. Я стала старой. Еще не дряхлой, но и это не за горами. Я стану беспомощной старухой, которая требует заботы близких. Лучше избавлю свою дочь от этой обузы.

Я объявила о своем намерении покинуть Спарту. Я хотела скрыть, куда отправляюсь, но Гермиона разгадала мой план без труда.

— Ты едешь в Трою? — спросила она и прижала руки к горлу. — Матушка, зачем?

— Мне приснился сон. Он велел мне ехать.

Сны оправдывают любое сумасбродство, придавая ему высший смысл.

— Боги сообщают нам свою волю через сны, — понимающе кивнул Орест и перешел к практическим вопросам: — Ты известишь нас, когда ждать твоего возвращения?

— Сообщу, если смогу.

Не думаю, что я когда-либо вернусь. Однако на все воля богов.

Последние дни я ходила по дворцу, по окрестностям, спускалась в долину и в город. Я запомнила все и со всем простилась. Горожане смотрели на меня, но увядание, будь оно сколь угодно прекрасное, не может тронуть их сердца, приверженные молодости и весне.

Старость освободила меня. Я избавилась от бремени красоты, вздохнула спокойно. Но почему-то было грустно оттого, что люди способны видеть красоту только во внешнем.

Труднее всего далось прощание с дочерью и внуком. Крепче всего привязывают наше сердце родные люди, а не улицы, гробницы или обязанности. Я утешала себя мыслью, что мы еще увидимся. Буду в это верить.

В Гитионе меня ждал у причала корабль. Гитион… Здесь все и началось. А что, если бы тогда я не отправилась с Геланором?..

Вот она, незавидная доля старухи! Прожить такую долгую жизнь, накопить столько воспоминаний, что на каждом шагу они хватают тебя за руку и шепчут: «А что, если бы?..»

Я поднялась по сходням на корабль. Будь что будет, я готова ко всему. Моя жизнь еще не полностью застыла, как смола, приняв известные очертания прошлого. Меня ждет впереди неизвестное — привилегия, доступная лишь молодым.

Плавание проходило гладко, и хотя это не был полет, как во сне, но казалось, что мы скользим по поверхности воды, не встречая никакого сопротивления. Мы причаливали к разным островам, но я строго-настрого приказала не делать остановок у Кранаи и Киферы.

Ветер исправно надувал паруса, и гребцы могли подолгу отдыхать, сложив весла. Казалось, ветры задались целью побыстрее доставить нас в Трою. Плавание заняло три дня — немыслимо короткий срок.

Я стояла на палубе и, прикрыв глаза, различала троянский берег. Желтая полоска приблизилась, и я наяву увидела то, что видела во сне: узкую ленту Геллеспонта, холмы, на которых стояла Троя.