Елена Троянская - страница 194

— В Дельфах оракул приказал отцу перейти на сторону греков. Отец выполнил его приказ. А я не смог. Вы когда-нибудь видели этих греков? Постоянно ругаются, отца встретили без всякого уважения. Там говорят: «Я пользуюсь предательством, но презираю предателей». Как будто одно может существовать без другого. А мой отец даже и не предатель, он выполняет приказ пифии. Кто посмел бы ее ослушаться? Человек должен подчиняться оракулу. Но я не смог остаться с отцом. К тому же ведь оракул обращался не ко мне. Я понимаю, что хорошо, что дурно. А изменять родине, если тебе не приказали боги, очень дурно. Умоляю вас, возьмите меня с собой. Разрешите вернуться в Трою.

У Приама глаза наполнились слезами, да и у Гектора тоже.

— А кто докажет, что ты и вправду сын Калхаса? — подал голос Геланор. — Вы уверены, что можно доверять словам этого молодого человека?

У нас есть доказательство. — Приам указал на шрам.

Мы отправились обратно в Трою, мальчика взяли с собой. Он мало говорил, ехал опустив глаза. Скоро храм превратился в пятнышко, белевшее на фоне зеленой долины. Я с улыбкой вспомнила жреца и его пахучих питомцев; моя змейка была бы не прочь оказаться рядом с таким лакомством. Геланор был погружен в собственные мысли. Я понимала, что он думает о чудовищном средстве, запертом в подземелье, и об отчаянии, когда, возможно, придется прибегнуть к этому средству. Ужасно, если это произойдет.

Гектор и Деифоб сидели плечом к плечу. Сквозь скрип колес до меня доносились обрывки их разговора. Гектор переживал, что участок западной стены недостаточно прочен. Деифоба больше волновали предводители греков, особенно — Ахилл. Его не видели после высадки с корабля. Что он делает? Может, ранен? В голосе Деифоба промелькнула надежда.

Я чувствовала, что должна рассказать им о своей странной встрече с Ахиллом на Скиросе. Я много думала о ней с тех пор. Приподнявшись, я коснулась плеча Гектора.

— По пути в Трою мы с Парисом сделали остановку на острове Скирос, — начала я. — Там при царском дворе я встретила Ахилла. Я узнала его, хотя он был одет в женское платье.

Гектор нахмурился.

— Ты не ошибаешься? — спросил он. Судя по глубокому сомнению в голосе, он подозревал, что у меня чересчур буйное воображение.

— Конечно, не ошибаюсь. Я видела его еще ребенком и узнала бы всегда, в любом наряде. Мне не удалось его ни о чем расспросить. Я не понимаю, как он оказался здесь, вместе с армией.

— Женское платье? Он прикидывался женщиной? — фыркнул Деифоб.

— Да, клянусь!

Они не верили мне.

В разговор вмешался Парис.

— Что-то я не помню, чтобы ты мне об этом говорила. Почему ты ничего не сказала?

— Не понимаю, какое все это имеет значение, — заметил Приам, глядя из-под густых бровей. — Важно то, что сейчас он здесь.

— Но как вы не понимаете — возможно, он лишился рассудка! — сказала я.

— Я знаю, как все было, — послышался тихий голос сзади: это заговорил мальчик. — Я расскажу вам. Елена говорит правду. Ахилла отправила на Скирос его мать, богиня Фетида, чтобы спасти его. Она не хотела, чтобы он отправился к Трое: он ее единственный сын и совсем молод. Но греки решили непременно взять его с собой и выследили, где он находится. А потом, вместо того чтобы увезти Ахилла силой — даже бывалые воины боятся его, — они хитростью заставили его выдать себя.

Гилас смотрел на нас карими глазами, ожидая похвалы.

— Поди сюда, дружок, — сказал Деифоб и притянул его к себе так, что мальчик ткнулся ему в плечо. — Расскажи-ка нам про эту хитрость.

Гектор повернул голову и внимательно смотрел на Гиласа, пока тот собирался с духом.

— Это было замечательно придумано, — снова заговорил он. — Одиссей мастак на такие штуки. Они с Диомедом приплыли на остров, как бы нанести визит царю, а сами искали Ахилла. Пируют и развлекаются несколько дней, время идет — а Ахилла не видно. Тогда они пошли на свой корабль, взяли подарки для дочерей царя — а их у него очень много — разные там зеркальца, ленты, браслеты, серьги, ткани. Разложили все во дворце, а тканями слегка прикрыли щит и копье. Пока дочки царя выбирали подарки, Одиссей наблюдал за ними, а Диомед вышел и на улице изобразил военный клич, как будто на дворец напали. Девушки завизжали и разбежались в разные стороны. Ахилл же схватил щит с копьем и приготовился защищать их.