Рошка стоит и морщит рот «в куриную гузку», потому что ему очень хочется прыснуть со смеху, но почему-то неудобно, стыдно как-то.
Вот таким образом Владислав Васильевич «отчитывал» своих, детей. Достигал он таким простым приемом чрезвычайно многого: дети приучались смотреть на себя со стороны, видеть свои смешные стороны, осознавать себя, осознавать условность своей роли.
Тот же Владислав Васильевич использовал еще один на редкость простой прием. Каждую пятницу в его классе было принято делать следующее: кто-нибудь из детей (двое, трое, четверо) должен был целый день с первого звонка до последнего играть роль другого (иногда мальчик играл роль девочки или наоборот), причем всерьез. Благодаря этому роли как бы размывались, дети приучались видеть друг друга, наблюдать друг за другом, учились отделять человека от его роли.
Вообще же играть с детьми можно всегда, в любое время, в любой обстановке, и если делать это умело, то прием это очень эффективный.
Игра - это абсолютно любое действие, но действие условное, т. е. действие, которое делается как бы не по-настоящему, а понарошку, «как будто»; действие, относительно которого мы условились, что это игра.
Скажем, если я натираю пол - это не игра, но если я при этом условился с кем-то или сам с собой играть в полотер, то это уже игра. То же самое действие может быть или не быть игрой. Но дети любят играть и не любят быть серьезными.
Другой мой знакомый учитель математики играл с детьми на уроках чрезвычайно простым способом: он называл всех своих учеников смешными уменьшительными именами и прозвищами, образованными от их фамилий. И одно это делало его уроки приятными, интересными для детей, эмоционально насыщенными, а сам учитель, не обладавший ни малейшими актерскими способностями, имел всегда великолепный контакт с классом.
Вот, например, ему нужно вызвать к доске девочку по фамилии Македон.
- Македончик! - говорит учитель тоненьким голосом (а этот Македончик - огромная девица, на голову выше своего преподавателя). - К доске!
И Македончик с огромным удовольствием идет к доске.
Девочку по фамилии Подлеснова он называл «Подлеснусик», мальчика по фамили Шевчук «Шевчучонок» и т. д. И этим элементарным способом он многого достигал. Я не помню случая, чтобы у него на уроке было скучно; дети у него всегда бодры, веселы, в приподнятом настроении. Но, конечно, прием этот, как и любой другой, нельзя перенимать механически - многое зависит от особенностей личности учителя, уже сложившихся взаимоотношений с классом, от характера самого коллектива.
До сих пор мы говорили о коллективе, который уже существует. А как быть с тем, который только создается, формируется? Какие здесь существуют закономерности? Есть ли факторы, которые одинаково действуют на всех членов коллектива? (До сих пор речь шла только о дифференцированных влияниях.) Имеет ли коллектив свое лицо? Что формирует сам этот коллектив?
Помните, как Том Сойер красил забор?
Коллектив, как и человек, имеет свое лицо. Формирует же коллектив «питательная» среда. Что это такое?
Создание коллектива всегда происходит в определенной среде. Скажем, в школе постоянно царят суматоха, беспорядок, крик, гам, грубость; школа, как говорят в таких случаях, напоминает сумасшедший дом. Такая среда определенным образом формирует отдельные классные коллективы. Вырабатываются внешние привычки приспособления к такой среде, которые затем по закону перехода из внешнего во внутреннее (а этот закон не что иное, как педагогический закон) преобразуются во внутренние качества.
Основные характеристики любой «питательной» среды следующие:
● характер ведущей деятельности, цель;
● постоянство / непостоянство;
● свобода / несвобода;
● принципы внешней организации;
● общая психологическая атмосфера.
Ведущая деятельность - это та деятельность, которая является основной в данной среде. В театре - это игра на сцене, в школе - учеба, в армии - военные действия, в спортивном обществе - занятия спортом, на заводе - производственная деятельность. Однако среду создает не ведущая деятельность сама по себе, а ее характер. Что это значит?
