Тимур Аркадьевич Петров, кандидат на пост Главного Градостроителя столицы, общался с консультантом в своем кабинете.
Десять лет Петров работал в московском правительстве и все эти годы продвигался к своей цели — должности Главного Градостроителя. Петров был вхож в высокие государственные кабинеты, со своей работой — экологическим благополучием города — справлялся достойно, ни в одном скандале замешан не был. Жена его работала рядовой учительницей китайского языка в младших классах, дети учились в самой обычной районной школе, на службу Петров ездил исключительно на электрическом велосипеде, отдыхал на старенькой даче в Крыму — в общем, все попытки конкурентов собрать на него компромат и опорочить оканчивались ничем. Действующий градостроитель уходил на пенсию и прочил Петрова, явно и неявно, в преемники.
— Будь выборы в конце двадцатого века или начале двадцать первого — победа была бы у вас в кармане, — сказал консультант. — Но сейчас, в две тысячи восемьдесят шестом… Вы же понимаете, Тимур Аркадьевич, биографии идеальные у всех кандидатов.
Петров понимал. В эпоху полной информационной прозрачности претендовать на успех в карьере можно было лишь не имея никаких явных изъянов и устраивая всех без исключения.
— А сейчас каков расклад? — сохраняя спокойствие, спросил кандидат.
— Экологи за нас, разумеется, — консультант включил смартфон и раскрыл над столом голографический экран. — Это восемь с половиной процентов голосов. Велосипедисты за нас лишь частично…
— Почему? — возмутился Петров.
— Вы все-таки используете электрический велосипед, — вздохнул консультант. — Тру-велосипедисты этим недовольны. А ведь я предлагал чаще крутить педали! Так что из одиннадцати процентов мы можем рассчитывать лишь на пять. Лига феминисток относится к вам нейтрально, но тут уж ничего не поделаешь — вы мужчина. А ведь я…
— Нет, — твердо сказал Петров.
— Процента два голосов мы у феминисток получим, — вздохнул консультант. — Спасибо вашей супруге! Когда стало известно, что она иногда сподвигает вас готовить дома, это произвело хорошее впечатление.
— Вы бы знали, чего это нам стоило, — мрачно сказал Петров. — Я не умею готовить. Жена иногда тайно выливала мой борщ и…
— Я не хочу ничего об этом слышать! — консультант протестующе вскинул руки. — Ла-ла-ла, ла-ла-ла, я ничего не слышу! И вам лучше помалкивать. Так вот, два процента голосов феминисток — неплохой результат, но зато Движение за равноправие мужчин обижено вашей податливостью. А это минус три процента.
Петров вспомнил те чудовищные кулинарные шедевры, которые вынуждена была последний год публично употреблять его семья. Вспомнил, как жена ночью прокрадывалась на кухню, в темноте готовила суп с мясом, а потом они всей семьей, в молчании, ели его прямо из кастрюли… И все это зря! Он вздохнул.
— Зато Лига кошатников и Друзья собак принесут нам четыре процента голосов! — порадовал его консультант. — Это был прекрасный ход, когда ваша кошка выкормила щенка. Шестнадцать с половиной процентов избирателей — прекрасное начало.
— Дальше? — спросил Петров.
— С религией, как вы понимаете, мы принципиально не связываемся, так же как с большой политикой и национальным вопросом, — сказал консультант. — Но ваши слова «я не знаю, есть ли Бог, но все еще ищу свой путь к познанию абсолюта» были восприняты положительно. Все национальные диаспоры и политические партии относятся к вам нейтрально и, скорее всего, разделят голоса поровну между вами и конкурентом.
Петров вымученно улыбнулся.
Назначение должностных лиц давно уже проводились не путем указания сверху или прямого голосования горожан. Каждый горожанин делегировал свой голос той или иной группе, представляющей его интересы. Это могла быть политическая партия, религиозная конфессия, клуб филателистов, спортивное общество — в целом, любое объединение граждан. А вот те уже выбирали, за кого голосовать…
— Как болельщики? — спросил он.
— Сложно, — признал консультант. — С одной стороны, вы человек любящий спорт и состоите в движении поддержки практически всех клубов. С другой — ваш конкурент сам вышел из спорта…
