Он кивнул, но не поднял взгляд. И не выпустил ее руку.
— Ладно, — сказал Парк. — У нас… все в порядке, да?
И вот теперь посмотрел на нее. Его волосы падали на глаза. Он выглядел… взволнованным.
— О… Да. Я просто…
Она помедлила.
Парк закрыл глаза и покачал головой, словно колеблясь.
— Я… просто… На самом деле, я просто не хочу прощаться с тобой, Элеанора. Никогда.
Он открыл глаза и посмотрел прямо на нее. Может, это все же третья база?..
Она сглотнула.
— Тебе и не нужно со мной прощаться навсегда. Только на сегодня.
Парк улыбнулся и поднял бровь. Хотела бы Элеанора уметь так же.
— На сегодня… — сказал он, — но не навеки?
Ее глаза расширились. Может, она заразилась от Парка и теперь тоже несет всякую чушь. Хорошо, что в аллее было слишком темно: Парк не увидит, как она покраснела.
— Пока, — сказала она, кивнув ему. — Увидимся завтра. — Элеанора открыла дверцу импалы. Дверь, казалось, весила целую тонну. Элеанора замерла и посмотрела на Парка. — Но у нас все хорошо, верно?
— У нас все отлично. — Он потянулся и поцеловал ее в щеку. — Я буду тебя ждать.
Едва войдя в дом, Элеанора услышала звуки ссоры.
Ричи что-то орал, а мама плакала. Элеанора двинулась к спальне — по возможности тихо.
Все дети лежали на полу, даже Мэйси. Они спали посреди этого хаоса. Интересно, часто ли она сама спала под звуки бури? — подумалось Элеаноре. Она ухитрилась взобраться на кровать, ни на кого не наступив, но уже в кровати она приземлилась на кота. Он звучно мявкнул, и Элеанора подхватила его, усадив к себе на колени.
— Тс-с! — выдохнула она, почесывая коту шею.
Ричи снова закричал:
— Это мой дом!
Кот и Элеанора — оба подскочили. Под Элеанорой что-то хрустнуло.
Она пошарила в кровати и вытащила страшно измятый комикс. «Люди Икс», годовой выпуск. Черт тебя побери, Бен! Элеанора попыталась разгладить комикс на коленке, но он весь оказался вымазан чем-то вязким. Одеяло тоже было влажным. Какой-то лосьон… нет, жидкие тени для век. И мелкие осколки разбитого стекла. Элеанора аккуратно вытащила осколок из-под кошачьего хвоста и отложила в сторону, потом вытерла влажные пальцы о его шерсть. Маслянисто-коричневая кассетная лента опутала ногу. Элеанора размотала ее. Она разглядывала постель и моргала, пока глаза не привыкли к темноте.
Разорванные страницы комиксов.
Пудра.
Маленькие лужицы зеленых теней для век.
Километры кассетной ленты.
Наушники свисали с бортика кровати. Один треснул. Грейпфрутовая коробка валялась в ногах, и, еще не дотянувшись до нее, Элеанора уже знала, что коробка окажется легкой как воздух. Пустой. Крышка была разорвана почти пополам. Кто-то написал на ней толстым черным маркером — одним из маркеров Элеаноры:
«ты думаешь что можешь делать из меня дурака? это мой дом ты думаешь что я в своем квартале у себя под носом не узнаю что ты творишь шлюха? вот так ты думаешь? я все знаю, ты допрыгалась»
Элеанора смотрела на крышку и силилась сложить буквы в слова, но перед глазами прыгал знакомый почерк: ни одной заглавной буквы.
В глубине дома плакала мама. Рыдала в голос — и никак не могла остановиться.
Элеанора
«хочешь меня крошка?»
Она откинула изгаженное одеяло и посадила кота на чистую простыню под ним. Потом перебралась с верхнего яруса на нижний. Ее школьная сумка стояла у двери. Элеанора расстегнула ее, не слезая с кровати, и вынула фото Парка из бокового кармана. Потом вылезла из окна — и побежала вниз по улице. Быстрее, чем ей когда-либо удавалось пробежать на уроках физкультуры.
Она остановилась лишь у следующего квартала, да и то — лишь потому, что не знала, куда идти.
Дом Парка был поблизости, но она не могла пойти к Парку.
«ты все еще целка? хочу тебя трахнуть»
— Эй, Рыжуха!
Элеанора проигнорировала девичий голос. Она судорожно оглядывалась назад. Вдруг кто-то слышал, как она вышла из дома? Что, если Ричи пошел за ней? Она отступила с тротуара в чей-то двор. За дерево.
— Эй, Элеанора!
Она обернулась. Дом Стива. Дверь гаража чуть приоткрыта, зафиксированная бейсбольной битой. В гараже кто-то был. И Тина шла по дорожке, держа в руке банку пива.
