Исход этой истории маму, судя по всему, порадовал. Я удивился, до чего быстро она выкинула из головы, что потеряла деньги на бракованном экземпляре. На нее это непохоже. В мои ранние годы стоило мне выбросить недоеденный апельсин, она смотрела на меня так, будто я загружал в печку стодолларовые купюры. Мы поболтали, а затем, когда уже собрался уходить, я цапнул неисправный блендер, чтобы вынести его на помойку. Но мама остановила меня. «Думаешь, я зачем еще один купила? – спросила она. – Я же их не коллекционирую». Тут я запутался.
«Сказала же я тебе – я соображу, – объяснила мама. – Собираюсь вернуть этот сломанный завтра – с чеком от того, который купила сегодня. На этот раз они мне предложат его обменять, а я попрошу вернуть деньги. А поскольку первый был очень дешевый, я получу больше, чем те деньги, которые за него уплачены». Тут она улыбнулась так, будто отхватила тройной куш на скачках, хотя по моим прикидкам «выигрыш» получался $3.17 – до вычета стоимости четырех поездок на автобусе.
Я уже много рассказал всякого о применении и победах эластичного мышления в предпринимательстве, науке и искусствах, но не менее важны и мелкие идеи вроде вот этой, возникшей у моей мамы, какие посещают нас, пока мы справляемся с ежедневными делами. Надеюсь, мамина мантра «где хотенье, там и уменье» окажется в числе того полезного, что можно извлечь из этой книги.
Мы сталкиваемся со многими трудностями, и иногда они кажутся неодолимыми. Но человеческий мозг при должной поддержке и со временем превозмогал бесчисленные подобные неурядицы. В тот день, когда мама получила неисправный блендер, некоторая неофилия, которой наделен ее мозг, потянула ее прикинуть, какие есть возможности. Система вознаграждения подталкивала ее думать, пробовать, покуда она не изобрела способ вернуть себе деньги. Нейроны системы пассивного режима работы ее мозга породили ассоциации, а из них в конце концов возникла ловкая афера, исполнительные структуры все это время удерживали ее внимание сосредоточенным, а когнитивные фильтры не давали погрязнуть в бесчисленных безумных схемах.
Моей маме девяносто пять. Несколько лет назад на нее начал наплывать туман, он постепенно сгущается. Ей теперь трудно производить свежие идеи или изобретательные подходы. Ученые сообщают, что это происходит из-за того, что связи между нейронами рушатся, ослабевает сообщение между структурами, которым положено работать слаженно[245]. С возрастом нейронные связи у нас в мозгу редеют, равновесие сил смещается, нарушается гармония. Я пытался, сочиняя эту книгу, хоть немного показать, как эти процессы устроены. Не потому что это как-то утешит нас, когда мы сами или те, кого мы любим, начнут сдавать, а ради того, чтобы мы успели выжать из наших способностей все возможное, пока они у нас есть.
На предыдущих страницах я рассказал, как возникает эластичное мышление. Привел анкеты, позволяющие оценить и наши с вами способности, и обрисовал способы, каким можно питать эластичное мышление и преодолевать преграды на его пути. Кое-что из предложенного мною может оказаться вам полезным, что-то – нет. Применительно к человеческому уму одежек универсального размера не бывает. Я видел, как Дипак Чопра работает над книгой посреди грохота и суеты железнодорожной станции или в самолете. Физик Ричард Фейнман любил набрасывать идеи и черкать уравнения, попивая «Севен-Ап» в кабаке с полуголыми девицами в Пасадене (еще до того, как топлесс-бары уступили тапас-барам). Вместе с тем Джим Дэвис, создатель комикса о Гарфилде, рассказывал мне, что ему приходится запираться в гостиничном номере на четыре дня, чтобы устроить своему уму полный покой, необходимый для выработки очередного сюжета. Джонатан Франзен трудится один в кабинете в Университете Калифорнии, Санта-Крус, и нередко чары его вдохновения столь хрупки, что развеиваются от ароматов, какие распространяются от карри, разогреваемого в микроволновке каким-нибудь преподавателем-индийцем где-то в недрах того же коридора. Сам я не могу выполнять никакой работы воображения, если установлено время, когда мне необходимо закончить. А потому, если сажусь за работу в десять утра и знаю, что в четыре пополудни мне нужно сунуть в духовку мясной рулет, весь рабочий день у меня насмарку. Наши различия – одна из причин, почему я подчеркивал вот это понимание: только мы сами, осознанно улавливая устройство собственных действий, способны подобрать себе приемы.
