Вода. Тонущий ребенок. Приступ мучительной паники.
Когда же он избавится от этого?
Подняв голову, он взглянул на себя в зеркало. На него смотрело мертвенно-бледное лицо с безумными глазами. «А если глаза, — подумал он, криво усмехнувшись, — зеркало души, то душа моя в явной опасности».
Не желая больше смотреть в свою душу, Натаниэль закрыл глаза — и тут же увидел ребенка, беспомощно барахтающегося в воде. Захлебываясь и задыхаясь, девочка медленно погружалась в водяную могилу…
Альфа-мужчина?
Натаниэль горько рассмеялся. Почувствовав, как задрожала лодка, он понял, что Бен завел мотор и они поплыли.
Слава богу…
Ему не хотелось больше видеть эту чертову воду.
Кейти лежала в гамаке с нераскрытой книгой в руках. Внизу сияло море, в прозрачной изумрудной воде сновали стаи разноцветных рыб, но мысли Кейти были заняты совсем другим.
Когда их лодка стала приближаться к острову, Натаниэль неожиданно прыгнул в море, ничего никому не сказав, и поплыл к берегу.
Может быть, ему хотелось побыть одному? Если это так, она ни в коем случае не будет ему навязываться!
Отложив в сторону книгу, Кейти спустила ноги с гамака.
«Я просто загляну к нему, — сказала она себе, — а затем оставлю его одного».
Босиком она неслышно прошла вдоль виллы, вдыхая густой воздух, напоенный запахом тропических цветов. Подойдя к террасе, которая вела в его комнаты, она немного помедлила, все еще сомневаясь, стоит ли ей заходить. Ведь они были совершенно чужими людьми, сведенными вместе по воле случая. Они не были друзьями. Не были любовниками.
Любовниками…
Кейти сделала глубокий вдох и поднялась по ступенькам.
Натаниэль сидел на террасе в кресле-качалке, уставившись на море в лучах заходящего солнца.
— Натаниэль? Ты не ужинал. Может быть, сказать Бену, чтобы он принес тебе что-нибудь поесть?
— Нет. Я хочу побыть один. — И слова его, и тон были очень выразительными.
Но Кейти проигнорировала их и уселась рядом с ним:
— Никогда бы не подумала, что ты можешь так рисковать.
— Просто ты плохо знаешь меня.
И ведь она действительно не знает его…
— Сегодня ты поразил меня. Оказывается, ты можешь быть героем не только в кино, но и в реальной жизни. Меня до сих пор трясет, а как ты себя чувствуешь? — Кейти решила рискнуть и надавить на него: — Поговори со мной, Натаниэль. Расскажи, почему ты сидишь здесь один, не хочешь со мной общаться?
Молчание было долгим и напряженным.
— Наш разговор не изменит того факта, что она чуть не утонула, — сказал он наконец.
— Но ведь она не утонула. Ты спас ее. Этой девочке повезло — ты оказался прекрасным пловцом, любящим море.
— Я ненавижу море. — Это признание вырвалось словно из глубины его души. — Я стал хорошим пловцом именно потому, что ненавижу море, ненавижу воду! — Он повернулся к ней, Кейти увидела в его глазах страдание и замерла, пораженная видом боли, исказившей эти красивые черты.
Будто маска упала с его лица. Кейти хотела, чтобы Натаниэль раскрылся перед ней, но теперь, когда он сделал это, ей было больно на него смотреть. Горькие складки образовались вокруг его рта, глаза потухли, в них читалось страдание. Актер исчез, перед ней был человек — страдающий, несчастный…
Не зная, что сказать, Кейти почувствовала отчаянное желание утешить его, облегчить его боль.
— Не хочешь рассказать почему?
— Поймешь ли ты? Мы ведь с тобой живем в разных мирах. Ты живешь в мире Кейти.
— Прекрати!
— Но ведь это правда. Ты веришь в доброту. Ты веришь в любовь. — Он произнес последнее слово с таким цинизмом, что стало понятно — он сам в нее не верит.
— Мы говорим о тебе, а не обо мне. Расскажи, почему ты ненавидишь воду?
Натаниэль долго молчал и заговорил тогда, когда Кейти уже отчаялась что-либо услышать.
— Возле нашей усадьбы было озеро. — Голос его был охрипшим. — Я вырос в огромном пустом доме. В поместье Вольфов. Привилегированное воспитание. Дом был огромным. В нем было удобно играть в прятки — если спрячешься, тебя никто не мог найти, что я и делал постоянно. Прятки превратились в часть моей жизни.
— От кого же ты прятался, Натаниэль?
Он уставился в темноту, взгляд его был невидящим.
