Затем он позвонил домой.
— Клари, — сказал он, — мне не хочется сегодня идти в оперу. Что? Нет, пройтись тоже не хочу… И кушать не хочется, я уже здесь поел… Когда приду домой? Нет, не поздно… Ну что ты, конечно, раньше утра… Клари, сейчас неудобно об этом. У меня полный кабинет народу, — для большей убедительности майор заговорил почти шепотом, — приеду домой, все тебе объясню. До свиданья, дорогая!
Повесив трубку, Ковач на секунду призадумался. Конечно, так никуда не годится. Бедняжка Клари, она видит его только во сне. Но что поделаешь, если враги не дают спокойно жить. Он ведь поставлен партией на самый передний край. И хотя войны нет, он все равно на фронте.
Майор пододвинул к себе листок бумаги и принялся выводить мудреные профили. Это была его давняя привычка: когда о чем-нибудь задумывался, то непроизвольно брал в руки карандаш и принимался за рисование.
Собственно, ничего особенно нового не произошло. Мереи арестован, а его ищут. Обычная история. Кто ищет? Это тоже ясно. Мальчика ударили не потому, что у него на носу веснушки. Посетитель боялся, что его выследят. А Мереи показал, что после отъезда Уоллиса из Венгрии он до сих пор не имел никаких связей. Поэтому логично предположить, что его искал человек, который должен был восстановить потерянные связи.
Кто этот человек? Мальчик описал его так: лет тридцати, тонкое лицо, светлые глаза, блондин… Немецкий язык… Но это могло быть маскировкой… Гм, маловато… Впрочем, посмотрим, что скажет шофер.
Бумага быстро заполнилась всевозможными уродцами. Майор отодвинул кресло в сторону и поднялся.
Нужно разобраться как можно быстрее. Есть сведения о том, что Си-Ай-Си готовит большую диверсию с применением новых средств тайной войны. Возможно, это уже начало. Мереи — крупная птица. Его не стали бы беспокоить из-за мелочи.
Майор вспомнил длинноносую, унылую физиономию Мереи. Это большая победа, что удалось обезвредить гадину. Старый ветеринарный врач с ханжеским лицом набожного пройдохи был одним из опаснейших американских шпионов. Впрочем, американцы — уже его четвертые хозяева. Сначала он служил в австрийской тайной полиции, потом одновременно работал на англичан и гестапо, а затем уже по наследству достался американцам. Свой провал он воспринял довольно спокойно.
— Что ж, должно было когда-нибудь случиться, — сказал он на первом допросе. — Ничто не вечно под луной.
Затем он деловито осведомился:
— Есть шанс остаться в живых?
А когда ему разъяснили, что его единственный шанс заключается в чистосердечном признании, он заговорил с такой торопливостью, что стенографистка с трудом поспевала за ним…
В дверь постучали. Это вернулся старший лейтенант Дьярош.
— Ваше приказание выполнено, товарищ майор.
В комнату, нервно теребя в руках засаленную кепку, вошел шофер.
— Добрый вечер, сказал он и скромно встал в сторону. Он никак не мог догадаться, зачем понадобился, и чувствовал себя весьма стесненно.
Но неловкость и стеснение моментально исчезли, когда шофер узнал, что интересует майора. Он быстро заговорил:
— Да, да, был у меня сегодня такой клиент. Он мне самому показался подозрительным. Понимаете, ничего, ну ровным счетом ничего не соображает по-венгерски.
— Ужасно, — усмехнулся майор.
— А? — Шофер на мгновение опешил, а затем продолжал с удвоенной быстротой: — И вообще у него очень подозрительный вид… Шляпа какая-то странная. Я сразу подумал, что он, должно быть, известный карманник или спекулянт международного класса.
И он пустился в длинные рассуждения о том, какими признаками преступника обладал, по его мнению, таинственный пассажир.
Майор вежливо ждал. Однако красноречию шофера не было предела. Пришлось прервать его:
— Все это очень интересно, но, к сожалению, не относится к делу. Я попрошу вас ответить на мои вопросы…
Из слов шофера выяснилось, что пассажир, о котором шла речь, и иностранец, разыскивавший Мереи, был одним и тем же лицом.
— Где вы его высадили?
— В центре города.
— Точнее.
— У Национального театра.
— И последний вопрос. Не говорил ли он вам случайно, откуда приехал в Венгрию?
— Я сам его спросил. У меня ведь здесь тоже кое-что есть. — Шофер прищурил глаз и многозначительно постучал пальцем по лбу. — С этого я и начал разговор — не делегат ли он мирного конгресса. Нет, говорит, я из немецкой торговой делегации. Ну, думаю, знаем тебя, не в первый раз…
